Мифы о Иоанне IV Грозном. "Новгородский погром"

Миф о «разгроме Новгорода»

В 1570 г. опричниками Ивана IV Грозного

было истреблено почти всё население Новгорода до младенцев.

(Народная энциклопедия городов и регионов России  «Мой Город»

 http://www.mojgorod.ru/novgorod_obl/vnovgorod/

 

Википедия: «зима 1569—1570 — войско опричников, лично возглавлявшееся Иваном Грозным, выступило в поход на Новгород, поводом к которому послужил донос и подозрения в измене. Были разграблены все города по дороге от Москвы до Новгорода, по пути Малюта Скуратов лично задушил в тверском Отроческом монастыре митрополита Филиппа. Число жертв в Новгороде было по разным источникам современников от 27 тысяч до 700 тысяч человек… В Новгороде разгром длился 6 недель, людей тысячами пытали и топили в Волхове…. Город был разграблен. Имущество церквей, монастырей и купцов было конфисковано»

Вот что найдет неискушенный читатель о времени правления первого православного царя, помазанника Божьего, при котором Московское княжество стало Россией.  О царе, победившем грозных врагов на востоке (Казанское, Астраханское, Сибирское ханства), отбившем у Отоманской порты и Крымского ханства желание разорять Московию; уничтожившем воинственный Ливонский орден на западе; стремившемся укорениться на Балтике и даже создать флот – о этом царе первое что он прочтет: тиран, самодур, уничтожавший собственный народ, многоженец, садист и прочие ужасы.

И первое на что укажут - это разорение Новгорода в 1570м году. И не просто разорение, а убийство десятков тысяч и даже сотен тысяч (даже вплоть до младенцев) ни в чем не повинных горожан.

Православному христианину, любящему отчизну и желающему гордиться своей историей следовало бы знать, откуда идет такая информация, и можно ли ей доверять. Как говорит юриспруденция: хочешь распутать преступление – ищи мотив, и тех, кому это выгодно. Давайте и мы попытаемся хоть немного разобраться в истории.

Какова же была причина для такого ужасного истребления населения Новгорода и окрестных городов?  Как отмечает большинство хронографов, цель: «Помешать заговорщикам оторвать Псков и Новгород от Русского государства» (Флоря Б.Н. «Иван Грозный») 

«… осенью 1569 года царь получил сведения о новом.. опасном заговоре…. На этот раз в нашем распоряжении имеются уже не сообщения иностранцев, а запись о подлинном следственном деле в Описи архива Посольского приказа 1626 года: «Статейной список из сыскного из изменного дела... на наугороцкого (новгородского. — Б.Ф.) архиепискупа на Пимена и на новогородцких дьяков, и на подьячих, и на гостей, и на владычних приказных, и на детей боярских... о здаче Великого Новагорода и Пскова, что архиепископ Пимин хотел с ними Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Руси хотели злым умышленьем извести, а на государство посадити князя Владимира Андреевича». Речь шла не о тайном сговоре группы представителей знати, а омасштабном заговоре, в который оказались вовлечены и вся приказная администрация, управлявшая Новгородской землей, и социальные верхи ее населения (гости — богатые купцы, и дети боярские), и сам глава Новгородской епархии — архиепископ Пимен со своим двором. (Епископы на Руси издавна имели свои большие земельные владения и своих военных вассалов, которые управляли их землями).» Флоря Б.Н. «Иван Грозный»

«О причине этого похода Владимир Варенцов и Геннадий Коваленко пишут в «Хронике „бунташного века“»: «Поводом к походу опричников на Новгород послужила сдача литовцам в январе 1569 г. русского пограничного города Изборска, являвшегося одной из наиболее неприступных крепостей России того времени... … по распоряжению царя наиболее неблагонадежные лица псковского и новгородского посадов были выселены. Из Пскова выселено 500 семей, а из Новгорода — 150….
Еще большее недоверие к новгородцам проявилосьпосле раскрытия опричниками в октябре 1569 г. заговора в земщине в пользу двоюродного брата царя — князя Владимира Старицкого...
Поиск заговорщиков, связанных с новгородцами, привел к одному из видных представителей государственного аппарата управления — земскому боярину В[асилию] Д[митриевичу] Данилову, возглавлявшему Пушкарский приказ…
В. Д. Данилов под пытками сознался в  измене. Обвинение... сводилось к тому, что заговорщики хотели „Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича хотели злым умышленьем извести“»  (А. Шарымов «Предыстория Санкт-Петербурга» книга 1. Разд 1 (http://gorchev.lib.ru/ik/Predystoriya%20SPb_1703god/B1_Razdel_1/1_1_22.html )

Итак, первое: у погрома был мотив и весьма серьезный. Северо-восточные земли зарождающегося Российского государства, еще недавно бывшие отдельными независимыми княжествами (присоединены дедом Иоанна IV) могли быть потеряны для России, и перейти в подчинение Литовского королевства в результате «масштабного заговора, в который оказались вовлечены и вся приказная администрация, управлявшая Новгородской землей, и социальные верхи ее населения (гости — богатые купцы, и дети боярские), и сам глава Новгородской епархии — архиепископ Пимен» Готовился по сути политический переворот, или если совсем на современный лад – «цветная революция», как вариант предполагавшая свержение действующего правителя и (или) уход в подданство Литвы.

Если бы он удался, то Россия лишилась бы почти трети территории,  выхода к Балтике, и получила бы враждебные города в непосредственной близости к жизненным центрам, откуда бы Литва без сомнения продолжила вести военные действия.

Как видим, угроза была не шуточная. И можно сказать – смертельная для воюющего на два фронта молодого государства. Напомним, что с юга постоянно нападали крымско-турецкие войска, на западе шла война с Литвой, Польшей, а на северо-западе периодически отбивали нападения  Шведов.

Теперь давайте посмотрим, что пишут хронографы о событиях этих дней:

«Передовые отряды опричного войска подошли к Новгороду 2 января 1570 года и сразу окружили его, «кабы ни един человек из града не убежал». 6 января прибыл сам царь и стал укрепленным лагерем на Городище, там, где жили князья во времена независимости Новгорода. 8 января, в воскресенье, царь направился к обедне в храм Святой Софии. На «Волховском мосту великом» его встречал архиепископ Пимен со всем новгородским духовенством. По обычаю, архиепископ хотел благословить царя, но царь не принял благословения и «повелел» архиепископу идти в храм и служить литургию. После обедни архиепископ пригласил царя в свои палаты «хлеба ясти». Однако, как только начался обед, царь «возопи гласом великим яростию к своим князем и боярам... и тотчас повеле архиепископлю казну и весь двор его и келий пограбити, и бояр его и слуг переимати и за приставы отдати до своего государева указа, а самого владыку, ограбив, повеле за сторожа единаго отдати и крепко стрещи» (стеречь). …Из Новгорода Пимена повезли в Москву … На созванном в Москве церковном соборе Пимен был лишен сана. Он был заточен в Никольский монастырь в Веневе…

Таубе и Крузе впоследствии с некоторым удивлением писали: царь велел в Слободе «во искупление своих грехов построить две большие каменные церкви и наполнить их знаменитыми иконами, колоколами и другим, так что у всех составилось мнение, и он сам так думал, что ему прощены все грехи Господом Богом». Дворяне — протестанты — не понимали логики действий и размышлений царя. Для них новгородский заговор был актом политической измены, попыткой перехода под власть иного государя. Иначе выглядело дело с точки зрения царя: это был прежде всего акт отступничества от веры, попытка перехода под власть правителя «латинян» и еретиков, у которых от христианства осталось только имя. Изъять святыни из рук людей, осквернивших себя замыслами отделения от «святой земли» и общением с еретиками, и взять их под собственную защиту было с точки зрения царя в высшей степени богоугодным поступком.(По книге: Б. Н. Флоря. Иван Грозный)

Пока мы видим логику в действиях власти. Мятежные области оцеплены войсками. И видим, что царь прежде встречается с изменниками – возможно даже общается с ними, и присутствует на Литургии, которую ведет мятежный архиепископ, позже отстраненный и лишенный сана.

А вот дальше начинаются по мнению современных историков такие ужасы, которые не вяжутся не только со званием Православного царя, а вообще не походят на действия здравомыслящего человека. Все это крайне удивительно, особенно для тех, кто знает историю и богобоязенность, набожность и милосердный характер Иоанна IV неоднократно прощавшего своих врагов. Прежде чем привести «свидетельства» мы должны сказать, что благодаря историософу Карамзину с XIX века сложилось мнение считать, что царь Иоанн IV до 1560 года был добрым и милующим, а после стал почему-то злобным и неуправляемым. Мы же склонны думать, что такого «преображения» попросту не было, и историков ввели в заблуждение «свидетельские показания» которых, как оказывается на поверку до нас дошли единицы. Прежде всего это некая «Повесть о разгроме Новгорода Иваном Грозным», текст которой попал в том или ином виде в большинство летописей.  Вот что читаем на сайте института русской литературы РАН «Повесть… была широко распространена в древнерусской письменности. С. А. Морозов зафиксировал свыше 80 списков разных ее редакций в составе летописных сводов, исторических сборников, в Латухинской Степенной книге»(http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4564)

Там же на сайте можно подробно изучить метаморфозы, которые приключились с этим источником «свидетельских показаний», как он стал кочевать из летописи в летопись. С каждой новой редакцией приобретая все большую достоверность в глазах  современников. А между тем, важно то, что по мнению историков

«цифры в десятки тысяч убитых – преувеличение», «Повесть писалась новгородцем осуждающим царя», и «По-видимому, в Новгороде после похода Ивана Грозного возникло предание, стремящееся отвести от новгородцев подозрение в измене». Кроме того, сама повесть была написана в 80-90х гг XVI века - через 10-20 лет после событий, и могла писаться «как очевидцем, так и с чьих-то слов».

Кроме «Повести..» написанной людьми, заинтересованными отвести от новгородцев подозрение в измене, и возможно стремившимся опорочить царя, мы имеем набор показаний иностранцев, которые, как  увидим далее, часто просто ссылаются на неких «достойных доверия» новгородцев, рисуя с их слов такие ужасы, что просто волосы встают дыбом. Притом, зачастую показания иностранных «свидетелей» изобилуют грубейшими неточностями (хронологическими, географическими и проч.) откуда видно, что это пересказ с чужих слов.

Теперь почитаем, что нам преподносят сегодня как правду:

9 января на Городище начался суд над арестованными и другими людьми, заподозренными в измене. «Царь и великий князь сед на судище и повеле приводити из Великаго Новагорода владычних бояр, и служилых детей боярских, и гостей, и всяких городцких и приказных людей, и жены, и дети, и повеле перед собою люте мучити». После пыток царь приказывал «телеса их некою составною мудростию огненною поджигати, иже именуется пожар». Затем осужденных привязывали за руки и за ноги к саням, волокли от Городища на «великий Волховский мост» и бросали в реку. Дело происходило зимой, когда Волхов был покрыт льдом, и его, очевидно, пришлось специально разбивать. Такой выбор способа казни вызывает удивление. Правда, в вечевом Новгороде именно так казнили преступников, но вряд ли Иван IV ставил своей целью возродить новгородские обычаи» (По книге: Б. Н. Флоря. Иван Грозный)

Вот на этом моменте хотелось бы остановиться подробнее. Сравнение описаний событий связанных с мостом и рекой у разных «очевидцев» оказывается весьма показательным, для оценки степени их достоверности и объективности. Из данного описания видно, что повествование, на которое опирается историк, составлялось,  новгородцем, для которого обычным был способ казни, практиковавшейся в «вечевом Новгороде»: волочить преступника на мост и сбрасывать в воду.  А вот для московита Иоанна IV такой способ казни несколько странен (не говоря уже о вере и набожности царя, перед началом «опустошения Новгорода», велевшего опальному архиерею, прежде всего, служить Литургию).

Согласитесь, проще было бы тут же на Городище казнить, а не «волочить из Городища на великий Волховский мост», чтобы утопить (Городище расположено в 2 км от центра современного Новгорода, а по свидетельству И. Таубе и Э. Крузе в четверти пути" от Новгорода).

 Плюс надо учитывать, что дело происходит в январе и река должна быть покрыта толстым слоем льда, который «очевидно, пришлось специально разбивать». Если вместе с ИРЛИ РАН предположить, что «Повесть…» писалась с желанием отвести от новгородцев подозрение в измене, то этот момент становится понятен.

  Странность казни пытаются объяснить по-разному. Так, если Иоанн IV не ставил себе целью «возродить новгородские обычаи» тогда зачем такие сложности? Вот одно из предположений из той же книги:

«А. Л. Юрганов указал на отразившееся во многих русских фольклорных текстах устойчивое представление о связи ада, преисподней с пропастью, дном рек. Отсюда делается вывод о том, что казни новгородцев имели символический характер: вероотступников прямо посылали в ад»(Б. Н. Флоря. Иван Грозный)).

Однако, образы и мифы имеют тенденцию обрастать новыми подробностями. И вот уже читаем:

«Людей кололи ножами, рубили топорами, заливали на морозе водой. Их связывали веревками и десятками сбрасывали с Волховского моста в реку. По реке на лодках ездили опричники и добивали выплывших баграми и топорам» («Хроники „бунташного века“» В.Варенцов и Г. Коваленко)

Напомним что дело должно было происходить в январе. И лед на реке как предположили ранее «вероятно пришлось разбить», чтобы затем можно было плавать на лодках и добивать баграми и топорами десятки казненных, которых приволокли из Городища, находящегося «в четверти пути от Новгорода».

Символизм «посылания в ад» оборачивается каким-то чрезвычайно сложным способом казни. Если конечно предполагать, что так все на самом деле и происходило.

 Теперь приведем «свидетельства» иностранцев. Будем выделять места связанные с Новгородским мостом через реку Волхов.

Якоб Ульфельдт, «Путешествие в Россию», 1578 г.: «Лет 9 тому назад, если не ошибаюсь, у великого князя возникло некое подозрение на своего единоутробного брата – подозрение в том, что тот задумал ему навредить и строит козни. Было ли это так – знает Бог. Итак, он вызвал его к себе [и] поднес ему яд. После того как тот выпил его, он заболел и умер. Затем [великий князь] отобрал 300 опричников, предоставив им власть над жизнью и смертью людей, а также над всем имуществом, домами и домашним скарбом. Они обошли все пространство между Москвой и Псковом [и] сравняли с землей великое множество домов; по своему усмотрению убивали мужчин, женщин и детей, грабили купцов, уничтожали рыбные пруды, а рыбу сжигали [и] вообще все настолько расстроили и разорили, что страшно об этом [даже и] говорить, а не то что видеть… При этом в то же самое время царь созвал в Новгород большое количество людей, словно намеревался обсудить с ними неотложные дела. Когда они туда прибыли, он приказал всех их согнать на мост недалеко от города – тот, который мы видели каждый день. Собрав их, он [велел] сбросить их в текущую там реку. Были убиты и задушены многие тысячи людей, которых он подозревал из-за брата, [еще] раньше устраненного им с помощью яда, – [подозревал в том,] что они якобы были на его стороне. И что более всего удивительно, [так это то], что утонуло такое множество людей, что вышеупомянутая река заполнилась трупами сверх всякого человеческого ожидания и была настолько ими запружена, что не могла течь по своему прежнему руслу, но разлилась по зеленеющим лугам и плодородным полям и все затопила своей водой. Хотя это и кажется маловероятным и далеким от истины, однако все это в действительности так и было, как я узнал в России от людей, достойных доверия, то есть от тех, которые до сих пор живут в Новгороде под властью Московита. Иначе я, что называется, не стал бы писать об этом…» (Якоб Ульфельдт. Путешествие в Россию. М., 2002).

Про «зеленеющие луга» в январе писал явно не очевидец. К тому же путешественник прямо говорит, что узнал это от людей, до сих пор живущих в Новгороде. То есть не был очевидцем, а передает чужое мнение.  И в его повествовании логика не нарушается – людей не судят на Городище, а сразу загоняют на мост (несколько тысяч) чтобы задушить (!) и утопить. Но путешественник не знает, что была зима, и река была покрыта льдом.

«Хотя это кажется маловероятным», но Якоб Ульфельдт поверил людям, которые «живут в Новгороде», и вероятно прилагают массу усилий для убеждения окружающих в достоверности того, что «кажется ... далеким от истины».

Продолжим речную тему:

 Иоганн Таубе и Элерт Крузе, «Послание к Готхарду Кеттлеру, герцогу Курляндскому и Семигальскому», 1572 г. Когда он достиг известного города Новгорода, остановился он в четверти пути от него в монастыре, называемом Городище, и приказал обложить город и все улицы, а на следующий день поймать всех знатных новгородцев….Имеются также определенные и достоверные сведения, что он приказал убить 12.000 именитых людей, мужчин и храбрых женщин. Что касается до безвестных бедных ремесленников и простого народа, то было их больше 15.000. Большая знаменитая река Волга, которая в два раза больше, чем Прегель под Кенигсбергом, была так наполнена мертвыми телами, что окрасилась в этом месте в цвет крови и должна была остановиться у мостов…. Кровожадный тиран, пробыв 6 недель в Новгороде, опустошив город и близлежащие окрестности более, чем на 150 немецких миль кругом, так что ничего не осталось.. (показательно оканчивается это повествование)… На основании всего вышеизложенного, разумные люди поймут, что с Божьей милостью и помощью можно завоевать Русское государство и нет причин бояться таких бедных, раздетых, бессильных людей…(Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе // Русский исторический журнал. Книга 8. 1922).

 Напомним, и то, что Иоанн IV был в Великом Новгороде, который стоит на реке Волхов. На Волге находится другой город - Нижний Новгород, отношения к повествованию не имеющий. Складывается впечатление, что автор повествования при написании посмотрел на карту, и просто… перепутал города.

... Или вот еще одно описание «бесчинств тирана» в Новгороде на Волге, созвучное с предыдущим своей показательной ошибкой в названии реки (или города)

 «Истинно правдивое описание», 1571 г.: Потом великий князь двинулся дальше к Новгороду (это большой торговый город) и ограбил все села и деревни и убил много людей. Затем за неделю до начала поста он внезапно напал на Новгород и учинил большую беду грабежом и убийствами. Не было ни одного дома, где бы они не переломали и не разбили ворота, двери и окна. Это были постыдные и жалкие деяния. Стрельцы принуждали к блуду благородных и честных женщин и девиц и насиловали их позорным образом. Потом они взяли примерно несколько сотен женщин и девиц, раздели их донага и привели их на приготовленное место, выстланное досками. И их ставили по пятьдесят человек на это место совсем обнаженными. И когда великий князь ходил туда, он их спрашивал, что они сделали. И так эта аудиенция продолжалась, пока они не замерзали. Потом тех людей для потехи и удовольствия бросали в воду, которая еще не совсем замерзла и топили их. Потом они захватили несколько тысяч пленников, связав мужчин и женщин вместе за руки и привязав детишек на грудь матерям, бросали их всех вместе ско­пом в огромную реку, под названием Волга, которая там имеет глубину 8 фаденов (около 14-16 м). Из-за этого река ото дна до верху была совсем заполнена, течение реки задер­жалось и пришлось заталкивать мертвые тела под лед, чтобы течение унесло их прочь. («Истинно правдивое описание» // Отечественная история. 1999. № 1).

Следующий «очевидец»:

Альберт Шлихтинг, «Краткое сказание о характере и жестоком правлении Московского тирана Васильевича», нач. 70-х гг. XVI в.: Обычным родом казни у него был тогда следующий: он приказывал оградить частоколом обширное место, поручал привести туда огромную толпу знатных лиц и купцов, которых знал за выдающихся, садился на коня с копьем в руке и, пришпорив коня, пронзал копьем отдельных лиц, а сын его смотрел на эту забаву и одинаково занимался тою же игрой. Когда конь уставал, тиран сам, “усталый, но не насыщенный”, возвысив голос, кричал убийцам из опричнины, чтобы убивали без разбора всех и рассекали на куски. Те, унося оттуда куски, бросали их в реку. Был придуман и другой способ казни: множество людей получало приказ выйти на воду, скованную льдом, и тиран приказывал обрубать топорами весь лед кругом; и затем этот лед, придавленный тяжестью людей, опускал их всех в глубину…. дома горожан были спалены огнем. Таким образом этот старый город славян, местопребывание князей новгородских, можно видеть уничтоженным и сравненным с землей…(Новое известие о времени Ивана Грозного. Л., 1934).

 Царь и царевич (вероятно Федор Иоаннович, ставший после царем и получивший прозвище «блаженный на троне» за свой тихий и богобоязненный нрав) на конях в загоне с копьями в руках убивают знатных горожан, а потом кусками их тел вероятно и была запружена то ли Волга, то ли Волхов… так что вышла из берегов. Как говорится, без комментариев.

 Рассказ бывшего опричника - немца Генриа Штадена, «Записки о Московии», 70-е гг. XVI в.:

 Целых шесть недель без перерыва длились ужас и несчастье в этом городе! Все лавки и палатки, в которых можно было предполагать [наличность] денег или товару, были опечатаны. Великий князь неизменно каждый день лично бывал в застенке (Peinhofe oder Haus). Ни в городе, ни в монастырях ничего не должно было оставаться; все, что воинские люди не могли увезти с собой, то кидалось в воду или сжигалось. Если кто-нибудь из земских пытался вытащить что-либо из воды, того вешали. Затем были казнены все пленные иноземцы; большую часть их составляли поляки с их женами и детьми и те из русских, которые поженились на чужой стороне. Были снесены все высокие постройки; было иссечено все красивое: ворота, лестницы, окна. Опричники увели также несколько тысяч посадских девушек. Некоторые из земских переодевались опричниками и причиняли великий вред и озорство; таких выслеживали и убивали. (Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного. М., 1925)

В этом рассказе, вероятно участника событий – опричника Штадена – мы видим, что в воду сбрасывались далеко не трупы, а вещи, товары и прочий конфискат. И показан не геноцид населения, как это описывали выше, но разорение торговых мест, монастырского имущества, и домов богатых горожан (снесены все высокие здания, посечено все красивое: ворота, лестницы, окна). При этом казни иноземцев – учитывая пограничный характер территории, и причину конфликта (заговор высших кругов с целью перейти в подданство Литвы) – объясняются искоренением заговора и логикой военного времени. В то время как другие "свидетели" рисуют безумство тирана убивающего своих подданных чуть ли не ради забавы и «насыщения».

Анализируя вышеприведенные отрывки, складывается впечатление, что у авторов было желание перещеголять других повествователей в описании ужасов. И так, как большая часть текстов предназначалась для читателя западного, имевшего о «Московии» самые туманные представления, то в фантазиях не ограничивались. Были ли это фантазии авторов, или пересказчиков, с чьих слов писались эти «свидетельства», не суть важно. Важно, что историки и потомки восприняли басни за правду, и приводят их в качестве «свидетельств» очевидцев.

 Если же взять новгородскую «Повесть…», то к ней тоже должно относиться критически. Ведь время ее написания Институт русской литературы РАН предположительно относит к 80-90 гг XVI столетия – т.е. она писалась через 10-20 лет после событий. Составитель, не является нейтральным, и имеет желание обелить Новгород – отвести от новгородцев подозрение в измене. Поэтому может искажать факты или гиперболизировать события. 

В этой связи нужно крайне серьезно отнестись к ремарке путешественника Якоба Ульфельдта, описавшего страшные ужасы со слов неких новгородцев "это и кажется маловероятным и далеким от истины, однако все это в действительности так и было, как я узнал в России от людей, достойных доверия, то есть от тех, которые до сих пор живут в Новгороде под властью Московита". И как видим, для иностранного путешественника они "достойны доверия" только потому, что живут в Новгороде или называются современниками тех событий.

Таким образом, становится понятно, что через 8-10 лет после описанных событий, в Новгороде были люди крайне заинтересованные в распространении преувеличенной и откровено ложной информации. И, вероятно, многие из иностранцев, оставивших "свидетельства", были введены в заблуждение этими мифотворцами, и передавали своим соотечественникам то, что слышали от "людей,  которые до сих пор живут в Новгороде"... Опять же важно понимать, что во время "погрома" никого из иностранцев, чьи мнения мы приводили выше, кроме опричника Г. Штадена, там скорее всего не было.  И. Таубе и Э. Крузе, в своем "Послании..." тоже ссылаются на некие "достоверные сведения" об убийстве десятков тысяч людей. Возможно, что эти сведения ими почерпнуты в той же самой Новгородской "Повести..." или от людей, ее составивших.

 Таким образом, мы имеем перед собой сообщения предположительно четырех видов:

- откровенно ложные или хорошо сдобренные фантазией автора или пересказчика («Истинно правдивое описание», А. Шлихтинг)

- переданные с чужих слов (Якоб Ульфельдт, возможно Иоганн Таубе и Элерт Крузе),

- предвзятые и имеющие намерение исказить суть (новгородская «Повесть…»)

- документы и свидетельства очевидцев (вероятно «Синодики опальных», и возможно Г. Штаден)

 Как уже ранее было сказано, синодики говорят о 1490 казненных в Новгороде, однако, и в достоверности этого документа высказываются сомнения (см. мнение дореволюционного историка Белова Е.А. http://www.hrono.info/libris/pdf/belov_ivan4.pdf), Рассказ Г. Штадена выделяется из всех. Он как бывший опричник, видевший систему изнутри, знал не только факты, но и отчасти их мотивы, хотя не все ему могло быть известно, и не все поступки русских он мог понимать, оставаясь до конца чужаком в «этой стране», что видно из следующих фраз его автобиографического монолога: «В этой стране всякий иноземец занимает лучшее место, если он в течение известного времени умеет держать себя согласно с местными обычаями…» «Спустя некоторое время бросил я все, уехал в Рыбную Слободу и выстроил там мельницу. Но тщательно обдумывал, как бы уйти из этой страны…» (Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного. М., 1925).

 Таким образом мы имеем в наличии крайне мало материала, чтобы составить объективную картину происходившего. И есть необходимость подвергать сомнению большую часть «свидетельств». Поэтому в случае с историей Руси второй половины XVI века, все «свидетельства» надо «делить на десять», то есть, относиться крайне критически.

Мы должны больше уделять внимания косвенным фактам, молчаливо свидетельствующим о характере и истории того времени.

Так одним из подобных косвенных опровержений «мифа об истреблении Новгородцев», может служить следующий факт: После уничтожения Москвы пожаром 1571 года, когда возникла угроза захвата столицы 120 тысячной ордой объединенных турецко-татарских войск, шедших в 1572м году на Москву, Иоанн IV перевозит в Новгород семью и ВСЮ казну тогдашней Руси. Это через два года после «Новгородского погрома»!

 «В начале февраля 1572 года в Нов­город прибыли обозы с царской казной в лубяных коробах на 450 санях. Казну поместили в подвалы церквей Чудотворца Николая, Пятницы и Жен-мироносиц под круглосуточной охраной стрельцов -"на всякую мощь по 500 человек в смену". Обычной нормой нагрузки подводы было летом - 20 пудов, зи­мой - 25 пудов. Общий вес доставленной в Новгород казны составлял около 10000 пудов. Потом царь направился в Москву на разряд полков и назначение воевод для отражения предстоящего нападения татар». (А.Р. Андреев «Неизвестное Бородино. Молодинская битва 1572 года. Сражение русского войска под началом князей Воротынского и Хворостинина с войском крымского хана Девлет Гирея под Серпуховом» Документальная хроника XVI века, М. 1997). http://www.hrono.ru/libris/lib_a/andeev08ar.html

Крайне интересный факт. Особенно если учесть, что всего два года назад, здесь якобы было поголовное истребление мирного населения. Царь решается оставить всю казну Руси, в церковных подвалах под охраной каких-то «500 человек в смену» и уезжает. Давайте подумаем, был ли он сумасшедшим, чтобы так понадеяться на город где якобы тысячами топил подо льдом женщин, матерей с детьми и т.п. Нелишне будет напомнить, что Новгородцы даже во времена Орды, однажды уничтожили хорошо вооруженную охрану ордынских «послов» (более тысячи человек) и самих послов, расценив их присутствие как угрозу для Новгорода. Это произошло в 1374 году (еще до Куликовой битвы), когда ханов боялись и князья возили дань, и получали право на княжение. И этот свободолюбивый народ, присоединенный к Московии дедом Иоанна IV, стерпел бы «убийцу», «тирана» и «злодея» в своей земле? Пусть раньше якобы имело место неожиданное нападение. Сейчас же русский царь  привез семью, казну и оставил, вероятно, не более тысячи тех самых опричников. Ответ один – нет, не стерпел бы.

 И Иоанн IV будучи умным стратегом и расчетливым политиком, не поступил бы так опрометчиво. Скорее всего, он перевез бы казну в любой другой город – только не в Новгород. Хотя бы даже в тот же Псков, откуда его якобы прогнал юродивый (?), и где по причине этого опричные войска не натворили таких дел, как в Новгороде.

 Однако ничего подобного. Иоанн IV Васильевич, как ни в чем не бывало привозит казну (читай золотовалютный резерв страны) на 450 санях и оставляет ее как у своих друзей почти без охраны (в подвалах церквей, которые якобы разорял. При охране в одного человека на 25 пудов золота (500 человек на 450 саней)). Правда А.Р. Андреев, пишет в тоне, характерном для большинства хроникеров того периода, что  Иоанн  «хотел отсидеться в Новгороде», вероятно, ставя ему в вину, что царь не руководил непосредственно военной операцией, как при взятии Казани. Хотя царь вскорости «направился в Москву на разряд полков и назначение воевод для отражения предстоящего нападения татар».

Таким образом, в Новгороде остается семья Иоанна IV и казна Московского царства, при охране ничтожного в общем-то гарнизона. И не в каком-то закрытом со всех сторон каменном кремле, а в городе, где два года назад были «снесены все высокие постройки». В конце мая он снова вернулся в Новгород, где «в преддверии сражения, томясь ожиданием написал завещание - духовную грамоту».

 Неправда ли, странный выбор города для того «чтобы отсидеться» – без войск (которые все были брошены на южные рубежи) с семьей и казной. По сути, Иоанн IV временно перенес столицу в Новгород. И это после 1570 го года! Вернее после того, что о нем написано!

Далее начинается строительство Государева двора. Правда «ставка» находилась в Новгороде всего лишь до получения известия о победе в Молодинской битве (6 августа 1572 года).

 На сайте посвященном Великому Новгороду,  читаем о том, что при Иоанне IV произошли значительные изменения в городе и районе. Строились и расширялись улицы, возводились новые укрепления, возникла третья оборонительная стена. Правда там же присутствует «обязательное» в таких случаях упоминание о тяжести содержания Государева двора, и о «новгородском погроме» - как же без этого.

 «Царский двор в Новгороде находился около церкви Никиты, которая была перестроена по приказу Ивана Грозного еще в 1555—1556 годах. Очевидно, тогда же построили и каменный дворец для царя, который с юго-запада примыкал к церкви Никиты….

Царь и его семья оставались в Новгороде до 6 августа 1572 года. По-видимому, уже к тому времени Иван Грозный решил построить в Новгороде Большой царский двор и оттуда управлять опричниками. Земли и поместья опальных новгородских бояр и купцов были переданы во владение опричникам.

  Большой царский двор было решено строить на месте древнего Ярославова дворища. Летопись свидетельствует,что в 1571 году обмерили площадь Ярославова дворища, а 15 июня 1572 года «заложил государь избы ставити на споем дворе, на Дворищи». Очевидно, прежде строили вспомогательные деревянные постройки. Из писцовых новгородских книг и по изображению на иконе «Знамение» VIII века известно, что под Большой государев двор была отведена часть Торговой стороны Новгорода вдоль Волхова….

В годы царствования Ивана Грозного в Новгороде и крае произошли большие перемены. В городе, как подтвердили археологические исследования, расширяли улицы, реконструировали оборонительные сооружения. В 80-х годах XVI века в связи с широким распространением огнестрельного оружия были построены новые деревоземляные крепости в Новгороде, Старой Руссе и Ладоге. Укрепления имели не только рвы и земляные валы, но и так называемые «выводные быки» — предшественники бастионов, которые обеспечивали оборону не только по фронту, но и с флангов. Так, в 1583 году в Новгороде возникла третья оборонительная линия — малый земляной город, защищавший каменный детинец» (http://www.vnovgorod.info/oprichnik.html)

Так было или нет разорение Новгорода? Мы можем делать только предположения. Прежде всего, мы видим, что в исторической памяти о времени Иоанна IV довлеет миф о его кровавости и деспотизме, и отсюда все другие мифы – в том числе о «разорении Новгорода» с многотысячными жертвами. Описания отдельных «свидетелей» рисуют картины едва ли не нашествие язычников, убивавших ради забавы многими тысячами беззащитных и неповинных горожан. При этом или вообще не объясняются мотивы кровавых убийц, или эти мотивы ничтожны или бессмысленны (клевета, желание пополнить казну, опричнина – просто как нечто само по себе кровавое и ужасное) и т.п.

 Мотивом  к походу на мятежные пограничные области стало известие о желании верхнего эшелона власти двух областей осуществить государственный переворот или уйти в подданство соседствующей Литвы. В заговор была втянута вся приказная администрация, управляющая Новгородской землей, и социальные верхи населения, во главе с архиепископом. Нужны были решительные действия, чтобы предотвратить потерю земель, за которые проливали кровь русские воины; земель, которые были жизненно необходимы государству – как ворота к Балтике.
 
Иоанн IV Васильевич, искоренил мятеж верхов по законам военного времени. Ведь Русь тогда воевала на несколько фронтов: с Крымско-турецкими войсками на юге, Ливонией, Польшей на западе, Швецией на северо-западе и внутренними врагами в лице предателей, стремившихся растянуть страну снова на удельные княжества.

  Можно спорить, было ли оправданным казнить пленных иноземцев («большую часть их составляли поляки с их женами и детьми и те из русских, которые поженились на чужой стороне»), и разорять лавки торговцев, следовало ли трогать имущество монастырей, и сносить высокие строения, «посекать все красивое» (ворота, лестницы, окна)… Но факт остается фактом, Псковская и Новгородская области не были отторгнуты от Царства Московского. В противном случае, если бы заговор удался, это сделало проблематичным не только выход к Балтике, но и само дальнейшее существование зарождающейся Руси. Более того, можно полагать, что злоба на царя и желчь, изливавшаяся долгое время потом в написании пасквилей и басен, была у верхушки, но не у горожан. Иначе бы всего через два года глава государства с семей и казной не смог бы укрываться за  стенами Новгорода.

Значит, действия царя были, в общем и целом, справедливыми – в том числе и с точки зрения самих горожан. Можно предположить, что «снося высокие строения» и «посекая красивое» воины Иоанна IV карали местных «олигархов» и разоряли места их  проживания – выдававшиеся на общем фоне. Вероятно, это же «неправедное» имущество конфисковывалось или топилось в реке. Далее, Г. Штаден показывает, что под видом опричников действовали и переодетые земские, желавшие грабить. Но таких выявляли и убивали. В общем практика не новая.

Если бы имело место несправедливое по народным понятиям разграбление народа Новгородского, или тем более истребление неповинных людей тысячами и десятками тысяч, то это бы вызвало восстания. И конечно, через два года, когда еще были свежи в памяти «несправедливости» - царь не смог бы организовать в Новгороде свою временную столицу практически без войск, и жить более полугода на обеспечении Новгородцев.

 …

Полный текст свидетельств Г. Штадена, И. Таубе и Э. Крузе, А. Шлихтинга, Я. Ульфельдта, «Истинно правдивое описание» на сайте http://www.midday.narod.ru/17.htm

Статья с сайта http://mefodiy2009.livejournal.com/1613.html