Фотоальбомы А. А. Вырубовой

В этих 6 альбомах содержится около трёх тысяч (!) фотографий повседневной жизни Семьи НиколаяII. Анна Вырубова вывезла их в 1920 году в Финляндию. В 1937 году некий Роберт Д. Брюстер (RobertD.Brewster), бывший в то время студентом Йельского университета, посетил её с целью узнать больше о Семье последнего Императора. Журнал выпускников Йеля (YaleAlumniMagazine) в летнем номере 2003 года объясняет интерес Брюстера к предмету сильным впечатлением, полученным им от фильма Лайонела Бэрримора (LionelBarrymore) “Распутин и императрица” (RasputinandtheEmpress). Этот интерес, очевидное финансовое благополучие, а также то, что Вырубова в Финляндии жила очень стеснённо - у неё не было дохода, ей отказывали в гражданстве - сложившись, привели к покупке молодым студентом всех шести фотоальбомов, а также 35 писем Вырубовой, написанных ею из тюрем Временного и большевистского правительств. В 1951 году Брюстер передал альбомы и письма Йелю.

Кстати, в том же Журнале йельских выпускников замечено, что эти альбомы, став достоянием публики (не российской, однако), внесли вклад в формирование мнения о Николае II как о человеке, который был сосредоточен исключительно на Семье.

Итак, альбомы попали в Йельскую“Библиотеку редких книг и манускриптов”имени Уолтера Бейнеке Младшего в 1951 году, были каталогизированы и до 1966 года оставались там, практически никому не известные. Так бы и продолжалось это забвение до выхода библиотечного архива в интернет в 90-х, но случилось, что уважаемый профессиональными историками пулитцеровский лауреат Роберт К. Масси (RobertK.Massie) заканчивал осенью 66 года популярную книгу о Романовых (“Николай и Александра” - она сегодня издана и в России). Эта работа и привела его в Йель.

У меня есть книга, купленная б/у в Канаде. Она называется “Романовский семейный альбом” (TheRomanovFamilyAlbum) и её составляют фотографии йельского архива. Издана она в 1982 году.

  Так вот, Роберт Масси написал к этой книге предисловие, объясняющее, каким образом он обнаружил шесть романовских альбомов и какую ценность они представляют. Фрагмент этого предисловия я хочу здесь процитировать(перевод мой):

“Я вижу удивительные вещи!” - воскликнул британский археолог Говард Картер, когда в первый раз просунул голову в гробницу Тутанхамона, и там в неверном свете свечи блеснуло золото предметов, спавших тридцать веков. Нечто подобное ощутил и я, впервые увидев коллекцию романовских фотографий, часть которых вошла в этот альбом.

Мы с женой обнаружили их почти случайно. Осенью 1966 года я заканчивал работу над книгой “Николай и Александра”, занявшую у меня три года. Сюзанна, с самого начала помогавшая мне как исследователь и редактор, отвечала за поиск иллюстраций в коммерческих фильмотеках и частных коллекциях. В то время она часто писала о балете и это свело её с Евгенией Лехович, директрисой Школы американского балета. Евгения и её муж Дмитрий с сочувствием отнеслись к нашим попыткам воссоздать жизнь семьи последнего российского императора. Евгения предложила мне познакомиться с их другом, Сергеем Танеевым, который жил в Нью-Йорке. Танеев приходился братом Анне Вырубовой, близкой подруге и конфидентки императрицы Александры. Евгения полагала, что он, возможно, сможет что-то добавить к рассказанному его сестрой в книге “Воспоминания о русском Дворе”. Я загорелся этой встречей, а мистер Танеев, как выяснилось, нет - он явно устал от роли “брата Анны Вырубовой”. Но он всё-таки сказал Евгении Лехович: “Передайте мистеру Масси, что в Йельском университете хранятся кое-какие вещи моей сестры.”.

 Я не придал этим словам большого значения. На мой звонок в Нью-Хэйвен ответила милейшая библиотекарь-исследователь по имени Марджори Уайн. Она подтвердила, что в Йеле действительно имеются материалы, проходящие по каталогу как “Romanovmemorabilia”. Я договорился о кратком визите в субботу утром до футбольного матча. Писательский труд изнурил меня - день на свежем воздухе казался мне необходимым лекарством.

И вот октябрьским утром 1966 года Сюзанна и я вошли в “Библиотеку редких книг и манускриптов Бейнеке” Йельского университета. Раскланявшись с мисс Уайн, мы заполнли необходимые формуляры. Вскоре из-за закрытых дверей вкатили небольшой столик, нагруженный шестью толстыми, переплетёнными тканью и кожей альбомами, растрескавшимися и слоящимися по углам. Мы открыли первый альбом. В нём находились фотографии эдвардианского семейства, запечатлевшие его частную жизнь. Но - невероятно! - это была не английская эдвардианская семья, а семья российского императора, сметённая несколько лет спустя революцией, которая заодно уничтожила так много из жизни и культуры старой России. Переворачивая страницы, мы обнаружили сотни фотоснимков, подтверждающих те миллионы слов, что я написал о жизни этой семейной пары и её детей. Это была поистине выдающаяся коллекция: самая полная подборка личных фотографий императорской семьи из переживших революционный холокост. Подобные снимки не просто были потеряны, рассеяны или конфискованы во время революции, но, как рассказывали, за ними охотились советские агенты, пытавшиеся изъять из всех публичных и коммерческих архивов любые фотографии, которые изображали последнего царя и его семью нормальными людьми, чьи лица и занятия могли бы вызвать интерес и симпатию.

Но вот они перед нами, чудом уцелевшие, как сокровища Тутанхамона. Они сохранились до сегодняшнего дня, благодаря цепи необычных обстоятельств. Годы, в которые эти снимки делались, совпали наступлением века любительской фотографии. Как сохранять изображения на светочувствительных пластинах к началу 20-го века было известно уже пятьдесят лет, но только в предвоенные годы эдвардианской эры любители начали делать неформальные фотографии семьи и друзей, постановочные и внезапные. Императоры и императрицы вместе с прочим знатным и незнатным людом, запросто командовали: “Смотри в объектив! Не шевелись!”, - и направляли свои “брауни” друг на друга.

Но НиколайII выделялся своей страстью к фотографии. Это по его поручению Сергей Прокудин-Горский создал экстраординарную коллекцию первых цветных фотографий Российской Империи - она недавно была опубликована. Путешествуя в течение шести лет по просторам России, Прокудин-Горский делал снимки рек, озёр и лесов, деревянных церквей и похожих на крепости монастырей, грязных деревенских улиц и крестьянского быта, каналов, шлюзов, мостов - для того, чтобы император мог увидеть свою Империю. Разумеется, как все монархи того времени, Николай нанимал официальных фотографов, которые запечатлевали помпезные и роскошные церемониалы, входившие в царские обязанности. Но, помимо этого, Николай оставлял некоторых из них рядом с собой даже тогда, когда он и его семья отдыхали - задачей фотографов становилась съёмка моментов семейной жизни. И затворы щёлкали, когда император катался на лодке, заканчивал партию в теннис или отправлялся в лес собирать грибы. Фотографы снимали императрицу, занятую вязанием на своей яхте или бредущую босиком вдоль усеянного галькой берега. Они заставали цесаревича Алексей за игрой в солдатики и забавой с котятами. Иногда камеры были и в царских руках - некоторые снимки в этой книге сделаны самой императрицей Александрой.

Как только плёнки бывали обработаны, несколько копий отпечатков доставлялись в императорские апартаменты. Там, после ужина, семья устраивалась на весь вечер для наклейки снимков в зелёные кожаные альбомы с золотой императорской монограммой. В 1907 году ближайшая подруга императрицы Анна Вырубова присоединилась к этому интимному кругу. Она тоже получала копии отпечатков, размещала их в своих альбомах и делала к ним подписи, невзирая, что императрица занималась в точности тем же по соседству. Николай стоял рядом, наблюдая, как наклеиваются фотографии, и неизменно требовал, чтобы работа выполнялась с исключительной опрятностью. “Он не выносил вида малейшей капельки клея на столе,” - писала впоследствии Анна. То, насколько точно она следовала его указаниям, становится очевидно всякому посетителюЙеля...”