Статья Леонида Болотина “Хамов грех”

      После революции Церковь отделили от Государства, но еще раньше начался в России процесс отделения страны России от Государства Российского, Царство делилось само в себе – было Отечество с Отцом нации во главе и появилась страна проживания: новая черта оседлости пролегла через самое сердце Державы.

И не Царь-Государь был тому виной.

     Почему одни, как матросы «Стерегущего», вдали от родной земли в едином духе решили: «Умрем же и мы за Царя», – а другие в Петербурге, в самом Царском Дворце, окруженные сиянием Царской милости мечтали… о парламенте, сыновью близость к Отцу чаяли подменить гражданским договором, Отчий Дом превратить в Воронью слободку с графиком уборки мест общего пользования.   

      Исполняется сто лет последнего Священного Коронования в Успенском Соборе Кремля. Сто лет нерушимому браку России с ее последним Отцом.
В память великого Обручника России в канун столетнего торжества Священного брака шациллы и меркели опять и опять плюют ложью – зовут Его «Кровавым». Сердце сынов некогда Святой Руси молчит.

     Обвиняют Его в Ходынке. А у Него – Первого на Руси вместе с юной Царицей сердце кровью обливалось от Ходынского несчастья. Да, Он в тот траурный день прибыл на бал к послу Франции, потому что республиканская Франция мечтала об этом жесте доброй воли со стороны Русского Царя. Трудная договоренность об этом визите была получена французами за несколько месяцев до событий, и Русский Царь не хотел огорчить Своих иноземных гостей, прибыл, открыл бал и тут же удалился.
Мы восхищаемся национальным самообладанием японца. Он с улыбкой встречает иноземца, а тот случайно узнает, что у бедного хозяина вчера умерла дочь. Японец не хочет, чтобы его горе огорчило почетного гостя. Мы называем это высоким духом.

     Мразь наложила свою грязную лапу на дневники Государя, печатает их по своему усмотрению со своим предисловием. Попробуй-ка русский образованный человек потребовать копию дневников Царя, хранящихся в Государственном архиве России, для полной и достойной публикации. С тебя потребуют миллионы, если не миллиарды рублей и в конце концов ничего не дадут. Святыню дают нам только из грязных лап Шацилло.
Директор Государственного института искусствознания Алексей Ильич Комеч в канун столетнего торжества и по поводу его без опаски со страниц «Известий» повторяет похожую гадость в ответ на ехидный вопрос журналистки Эллы Меркель (выступает под псевдонимом «Максимова»). Они беседуют по поводу памятника Государю Императору Николаю Александровичу работы замечательного русского скульптора Вячеслава Клыкова.
«Комеч: Как бы не получилось, что без общественного и профессионального пригляда уставим города новыми монстрами.
Максимова: Почему вообще Николай II? Какими благими, славными событиями отмечено его правление в народной памяти?
Комеч: Никакими, кроме безславных. Не справился с течением событий, не удержал власть, ответственен за Ходынку, расстрел на Дворцовой площади, за главное – наступившую революционную анархию».

     И опять, прочитав этот местечковый междусобойчик, не возьму дрын и не пойду дубасить поганцев. Почему? Только ли из-за страха прослыть погромщиком и сесть в тюрьму? Нет, не только.

     Мне уже было за тридцать, когда я узнал, что в Воскресенье 9 Января 1905 года никакого расстрела мирной демонстрации на Дворцовой площади города Санкт-Петербурга не было, как не было расстрела мирной демонстрации и в других частях города. Узнал из документов, датированных 9-ым же Января. Это были еще не обобщенные и не обезличенные донесения офицеров, командиров разных частей, которые были посланы остановить колонны демонстрантов в разных районах города. Ни одна колонна к центру города не прошла. Копии этих документов мне показал работавший тогда сторожем в архивном комплексе на Большой Пироговке Александр Хитров. Он даже написал статью об этом для эмигрантского журнала «Вече». Почему-то ее не напечатали. Видимо, главный редактор «Вече» Олег Красовский не поверил в правду.

     Искусствознатец Комеч может этого не знать, но Шацилло это хорошо знает.
Перестрелка между демонстрантами (ими начатая) и армейскими частями, совершенно не готовыми для борьбы с городскими безпорядками, была только на Петроградской стороне, где шла колонна с провокатором (отнюдь не полицейским, но чисто революционным) Гапоном. Жертвы были с обеих сторон.
Другая перестрелка случилась ближе к вечеру на Васильевском острове, когда группы боевиков принялись грабить охотничий магазин и попытались захватить оружейные склады. 9 Января 1905 года погибло от силы несколько десятков человек. И это немало, но ни о каких сотнях, тем более – тысячах погибших – речи быть не может.

      Тем же днем в городе были расклеены заранее отпечатанные листовки, где в разных вариантах живописалось о кровавых событиях на Дворцовой площади. Именно на основании этих листовок, а не на основании личных трезвых и объективных впечатлений столичные газеты опубликовали намеренно завышенные данные о жертвах. Правые газеты писали о сотне погибших, либеральные предпочитали тысячу.

      После официального следствия всем питерским газетам было предъявлено обвинение в злонамеренном искажении фактов. Все до одной газеты уплатили штрафы по суду. А ведь это был суд присяжных. Суд, который оправдал террористку Веру Засулич, полуоправдал ритуальщика Менахема Бейлиса… Правительственной газеты, где можно было бы изложить объективную точку зрения, в те годы не существовало. Обиженные газетчики самих себя сечь не захотели. Даже «правые».

     Характерно, что корреспондент английской «Таймс» Роберт Вильтон, в то время недавно прибывший в Россию журналист, в чем-то симпатизирующий Российскому Самодержавию, участник следствия по убийству Царской Семьи, в своей книге о Екатеринбургском преступлении пишет про события Января 1905 года как «свидетель» безпорядков и стрельбы на Дворцовой площади. Вот сила внушения.

     Журналистов можно понять: последний раз нечто подобное произошло в столице Империи восемьдесят лет назад – стрельба. Поляк Каховский убил героя Отечественной войны генерала Милорадовича. Верные Царю войска открыли огонь по каре восставших «декабристов».

     Теперь же, в 1905 году, это было настоящим шоком – длительная перестрелка в столице Империи. Мы привыкли теперь смотреть на Петроград через призму ХХ века – призму трех революций, и нам просто невозможно представить, при всем антиправительственном терроре боевиков, каким на самом деле мирным было житие в России до этого рокового для русского национального самосознания дня.

     Цель январского кровавого жертвоприношения была одна: убить Царя, если не удастся физически, то хотя бы морально. Цель была омрачить Его образ в народном сознании клеветнической кличкой – «Кровавый».

    Заговор готовился в нескольких направлениях. Группа Горького готовила цареубийство по следующей схеме: народ придет с петицией к Зимнему Дворцу, Царь выйдет на балкон к народу, и тут снайпер убьет Его. При этом земляк и родственник Свердловых – Горький обезопасил себя хождением накануне событий к властям, где «предупреждал» о готовящихся безпорядках и о необходимости «не допустить» кровопролития.(1)

     И только потом следуют непосредственные исполнители планов заговорщиков – боевые организации революционеров.
Замешанную на крови братоубийства ложь о 9-ом Января мы впитывали с молоком матери. Мы росли с ней и с нею мужали. И вдруг по чьему-то хитроумному замыслу молодые строители марксистского мiрового Вавилона оказались безработными. Кто раньше, кто позже, кто по настроению, кто по норову. Магия лжи как бы ослабила свою власть над очередным поколением русских людей.

     С возбуждением в народе «свободы» политических страстей в середине 1980-х, как здоровая реакция на это, для многих русских стало приходить историческое опамятование: картина мiра вдруг чудесным образом стала переворачиваться, и до нас доходило, что пред нашим взором она прежде предстояла вверх тормашками. Облученный Фаворским Светом негатив стал проявляться реальностью позитива. Черное вдруг оказывалось белым, а прежнее «белое» обнаруживало свою наичернейшую природу.

     Нам казалось, что мы сходим с ума, что не может так добро и зло в оценках прошлого радикально меняться местами. Немецкий философ назвал бы это переоценкой ценностей, а мы всего лишь приходили в себя. Когда пришли, осмотрелись – увидели, что стоим на голом юру, на открытом всем стихиям взлобке. Посреди пустыни.

     Но странная это была пустыня: повсюду нас окружали тонкие силуэты и образы. Нет, не зыбкие, не туманные, не миражи – образы грозных крепостных стен и башен, изумительных храмов и Божиих обителей, образы громадных полчищ Сил Небесных, ждущих восстания из пустынного праха воинства земного.

    Оказалось, что этот видимый, но неосязаемый Город в пустыне есть Новый Иерусалим, который тысячелетие строила Русь-Россия во образ, как икону Иерусалима Небесного. О нем говорит Тайновидец в 21-й главе Апокалипсиса.

     Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов; на воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых: с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот. Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца. Говоривший со мною имел золотую трость для измерения города и ворот его и стены его. Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий; длина и широта и высота его равны. И стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела. Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу. Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд, пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист. А двенадцать ворот – двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города – чистое золото, как прозрачное стекло. Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель – храм его, и Агнец. И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец. Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою (стихи 12-24).

     Эсхатологический подъем был принят нами как предзнаменование скорейшего возрождения Православия в Отечестве, знамение грядущего восстановления исторической России.

     Но не тут-то было. Вместо подъема духовного в последующие годы среди многих тысяч русских людей произошел подъем патриотический. Вместо утверждения Истины началось томительное, совершенно безплодное и опасное, и даже пагубное, препирательство с ложью, столь выгодное отцу лжи.

     Наша слабая, безвольная, раздираемая низким кусочничеством, «оппозиционная» патриотическая политика (последние пять лет все эти эпитеты оправдываются) стала пожирать все лучшие душевные силы лучшей части Русского Народа. Многие замечательные русские люди, счастливо оттаявшие от марксистской одури, по духовной неопытности и без надлежащей духовной поддержки (тут великая вина наших Пастырей, Высшего Церковного руководства) вдруг стали невольными союзниками касвиновых, радзинских, шацилл и меркелей.

     Всей душой любя исконную, национально-независимую Россию с ее политическими и материальными благами для Русского Народа, эти искренние люди без духовного взгляда на природу нашего Отечества пали в помойный ров осуждения Отцов Отечества – его природных Государей.

     С позиций самой затхлой «поповщины», той самой, которую справедливо высмеивал Александр Сергеевич Пушкин в сказке о Балде, эти, увы, увы, отдаленные от соборной церковной жизни неумелые защитники Православия, по-хамски заостряя внимание на том, от чего благочестиво отворачивались Иафет и Сим, напрочь отвергают победу Первого Российского Императора над силами мiрового зла – создание из национального Царства великой Империи мiрового масштаба.
Нерадивым потомкам Иафета, видите ли, не нравится, что Великий Государь прижимал «князей» от Церкви и руководствовался советами и наставлениями Своих святых современников – Святителей Димитрия Ростовского и Митрофания Воронежского. Никак не могут простить Ему победоносных русских пушек, отлитых из звонкой церковной меди (2). По их логике, видимо, было бы благочестивее, если бы наши колокола переплавили на пушки победившие шведы. А ведь всякий хоть ничтожно духовно зрячий человек должен поразиться высоте державного дерзания Царя Петра I к победе – в соединении духовного и воинского начал в этом поистине Царском деянии.

     Петр Великий был удивительным державным зодчим. Мало кто сейчас знает, что именно по Его личному проекту была выстроена Покровская многоглавая церковь в Кижах (3).

     Другим патриотическим идеологам, как бельмо в глазу, Царь Иоанн Васильевич Грозный. Он-де всю русскую аристократию порубал в капусту, Он-де немцев вербовал в опричники, проиграл Ливонскую войну, много раз женился, утаил византийскую императорскую Либерию, не завоевал Крыма и сгубил Святителя Филиппа. Класть на другую чашу весов Казань, Астрахань, Сибирь, почтовую службу, Судебник, Великие Четьи-Минеи, дворянство (Двор), идеологию Самодержавия – не имеет смысла, так как при серьезном рассмотрении что-то из ряда «грехов» перейдет в заслуги, а что-то окажется историософским мифом.

     Главное то, что Царьград, Второй Рим, пал. Пала единственная мiрового достоинства Православная Держава – земная икона Царствия Небесного, а Грозный Царь, как младенец, поверил в Филофеев завет о Третьем Риме и с упорством ревностного послушника стал на Русской Земле воссоздавать утраченный на Босфоре образ – и творить его краше и выше.
Посмотрим на это Государево деяние глазами верующего. Мiр, по свидетельству Христа, лежит во зле, в нем царит князь-космократор, который только что отпраздновал победу над Византией – отпраздновал разбитие земного образа Царствия Небесного.

Какие силы сей князь ополчит на дерзающего создать Великую Икону наново?
Все свои силы. Весь мiр.

     Лишь в этом сопоставлении виден масштаб духовной брани, в которой подвизался Грозный Иоанн. Масштабу соответствует и мера Его искушений. Кто нынче радуется суровому «патриотическому» суду над первым венчанным Русским Царем?

Ясное дело – добрейший князь мiрового порядка.

      Императоров Павла I и Александра Благословенного записывают в масоны и гвоздят к позорному столбу. Государю Александру Освободителю не могут простить продажу Аляски и «либерализм». Иные вслед за шациллами смакуют миф о «пьянстве» Императора Александра III.

      Но самый суровый суд уготован Государю Императору Николаю Второму. Боевики Азефа и Савинкова мечтали устроить трибунал Царю. Духу не хватило. Американские банкиры в Декабре 1911 года сговорились о международном осуждении нашего Императора. Народы мiра им тогда не вняли. Временное правительство хотело Его судить, да не нашло, в чем. Троцкий жаждал быть главным обвинителем в судилище над Русским Самодержцем. Свердлов, Голощекин и Юровский помешали.
Но неправые судьи дождались своего часа.

     Святого Благоверного Царя-Искупителя Николая Александровича судят русские патриоты. И, как у нас, русских, это водится, без формальностей, широко, с отмашкой. Розовый закат национал-большевизма ознаменован не только ревизией ленинской доктрины с учетом рыночной экономики, частной собственности и многопартийности, признанием роли Церкви в поддержании народной нравственности, плагиатом столыпинских идей, но и тактическим лукавым вовлечением под свой безблагодатный покров безпартийного крыла русского политического патриотизма. (Был безпартийный, стал бес партийный.)

      На этом розовом фоне и происходит приятное для радзинских, шацилл и меркелей зрелище. По новейшим «откровениям» иных патриотов Царь оказывается «виновным» не только в Ходынке, в эйзенштейновской инсценировке январских событий на Дворцовой площади, в дальневосточной «авантюре», но Он «повинен» и в нарушении какой-то фантастической воинской «царской» присяги 2 Марта 1917 года!
И тут начинается «патриотическое» сказительство: Царя убили не иноверные изуверы, а якобы православные монархисты, возмущенные Его «предательством» Отечества, выразившимся в «самовольном» оставлении поста Верховного Главнокомандующего Российской Армией в условиях военного времени.

      Вот уж поистине, ради красного словца Невзоров не пожалеет и Отца (4)
Все это не так безобидно, как может показаться на первый взгляд. Кто-то творит кумира из Петра Великого и хулит Царя-Искупителя Николая или Александра Первого. Кто-то делает «идола» из Александра III и ненавидит Победителя Полтавы. Другие ополчаются на Ивана Грозного и его отца Василия Иоанновича, боготворя Димитрия Донского. Есть «претензии» к Великим Князьям Александру Невскому, Андрею Боголюбскому, Юрию Долгорукому, к Царям Михаилу Феодоровичу, Алексею Михайловичу, Иоанну Алексеевичу. А есть всего лишь один-единственный Русский Государь, Которого надо поминать в Его подлинном звании – Великий Князь Святополк Окаянный. Больше Русская Земля худых Государей не рожала.(5)

     Да что говорить, в глазу Каждого – достойнейшего пред Богом – Русского Государя всякий желающий патриот может найти сучец по своему вкусу. В соответствии со вкусом и норовом патриотического идеолога всякий раз выстраивается и концепция Российской истории. Если во всякую из них вчитываться и вдумываться, складывается впечатление, что речь идет об истории нескольких государств, которые почему-то носили одно имя.
Мы как бы позабыли древнюю библейскую заповедь для патриотов, для сынов Отечества: сердце царево в руце Божией. И мы как бы забыли, что настоящий природный Государь подвержен одному только суду – Божьему и не подсуден суду человеческому. Забывать об этом мы стали издавна, и даже такие многомудрые теоретики монархизма, как И.С. и К.С. Аксаковы, А.С. и Д.А. Хомяковы, Л.А.Тихомиров, И.Л.Солоневич порою позволяли себе, пусть не так размашисто, как это делается теперь с телеэкрана, судить собственных Государей.

    Неподсудность Государя заключена в самом слове-имени «Государь» – «Гос-суд-дар», то есть дар Божьего суда, от Бога твой Господин, суд дарующий тебе – верному подданному, патриоту. Судить Государя больший грех, чем судить отца. Ной был первым Государем, первым Судьей на земле после Всемирного Потопа. Потому так суров и нарицателен его суд над Хамом.

    Будь ты трижды арийцем с нордическим характером, будь ты квасным-расквасным, лапотным-разлапотным, непреходящее проклятие твоего пращура Ноя ляжет и на тебя. Глядишь, какой-нибудь ушлый генетик обнаружит в твоей крови негритянскую ДНК, потому что ты публично заявил о своем вступлении в права наследия Хама.

 
     Я не против разгрома шацилл, радзинских и меркелей. Давно пора. Но как быть с милейшим Виктором Митрофановичем Острецовым, которого я никак не хочу громить? А ведь он в великолепной книге «Черная сотня» выставляет свой счет Святому Царю-Искупителю Николаю! Как быть с замечательным редактором газеты «NN» – N.N.N, который в беседе легко, между прочим бросает о новом клыковском монументе Петру Первому: «Памятник хороший, а Государь плохой»? И с Острецовым, и с N.N.N (6) , как и с рядом других патриотических критиков разных Русских Государей, я кровно связан русской идеей. Это мои соратники в деле восстановления Православного Самодержавного Царства. И связь эта нерушима (я не имею в виду личностные отношения – они могут «портиться», их может и не быть вовсе). А значит, через их позицию по отношению к нашим Царям я и ты, добрый читатель, – мы крепко связаны с Меркель, Радзинским, Комечем и Шацилло.
Так чем же Шацилло, которого стоило бы хорошенько побить, хуже или лучше тебя, Невзорова, Острецова, Болотина или N.N.N? В грехе общем – ничем! И там, и здесь – чистокровные хамиты. Не классический погром, а чистое братоубийство получится. Пока что мы скованы с ними одной цепью, связаны одной целью…

     Так что в нынешней, прямо скажем, дохлой ситуации нам нечего терять, кроме своих цепей Хамского греха.
Как нам быть? Что делать с нашей историей, если я вижу так, он иначе, а третий вовсе по-другому? Где точка обозрения, которая без противоречий может объединить наши взгляды?

     Только с высоты Голгофы, с высоты Лобного Места – самой высокой точки Москвы-России можно увидеть минувшую и грядущую историю Третьего Рима, увидеть единый замысел всех Русских Государей, вклад Каждого из Них в общерусское дело, начиная от Великих Князей Рюрика, Олега, Игоря, Святослава, Святого Владимiра и вплоть до Царя-Искупителя Николая Александровича, восшедшего в Екатеринбурге на Русскую Голгофу – на Лобное Место Красной площади, промыслительно освященное еще Царем-Провидцем Иоанном Грозным.

    Их общий замысел заключается в строительстве крепости Истины на земле во образ апокалипсического Иерусалима. Только так – во образ Иерусалима Небесного – мы сможем без противоречий и кривотолков организовать наше единое информационное национальное пространство, независимое от компьютерных вирусов обуморенного Запада и дикого Востока. Здесь будет духовно освоенный простор эсхатологического русского Севера, куда побегут все верные Богу во дни воцарения антихриста.

     У русской России один выход – облечься в латы Истины, заковать себя в доспехи покаяния, и – в бой. Враг будет разбит, победа будет за нами! Русь победит!
9 Мая 1996 года. Леонид Болотин.

Примечания 2012 года.
1.) Ради тактического мира в монархическом движении опускаю абзац, связанный с антидинастическим заговором, в который были вовлечены некоторые члены Императорской Фамилии.

2.) Надо сказать, что ознакомление с историческими материалами позволило установить, что в 1709 году по Царскому Указу для переливки на пушки использовались только треснутые и разбитые колокола. Дело в том, что колокола, особенно тяжелые – Благовесты, имеют в среднем сравнительно небольшой срок службы – не более 80-90 лет. В условиях резких перепадов температур тяжелые колокола по усталости металла в течение десятилетий начинают покрываться сначала микротрещинами, а потом и трещинами, из-за чего их звучание резко ухудшается. Некоторые древние колокола-долгожители в Кремле, в Ростове Великом являются редчайшим исключением из общего правила. Именно поэтому даже знаменитые колокола примерно раз в столетие переливали. Такова была судьба, например, знаменитого Кремлевского Царь-Колокола, который за свою историю переливался трижды. Переливка большого колокола, утратившего голос, дело весьма трудоемкое и дорогостоящее, поэтому во многих монастырях до лучших времен накапливался запас колоколов, снятых с колоколен и звонниц. Их-то и было решено перелить на пушки. И делалось это не безвозмездно. После Полтавской битвы многие новые церковные колокола были отлиты из шведских пушек и возвращены в обители. Другие монастыри, у которых была изъята колокольная медь, получили денежные средства, которые использовались либо для отливки новых колоколов, либо в ином назначении по усмотрению их Настоятелей или Наместников. Но злонамеренная лживая легенда о переливке действующих церковных колоколов на пушки продолжает гулять в псевдоисторических трудах, в которых марается имя Государя Петра Великого.

3.) Долгое время я не мог отыскать точную ссылку на этот исторический факт, который запомнился с юности. Но сравнительно недавно в своем архиве я все же отыскал газетную публикацию, в который этот факт приводится. Ещё школьником в 1973 году я сделал вырезку из «Литературной газеты» (номера не знаю точно, не имел тогда ещё привычки строго датировать все вырезки) с материалом В.Казина «Кто построил Кижи?» Там цитировались «Олонецкие Губернские Ведомости» за 1892 год. Потом удалось уточнить ссылку на старинное издание. О знаменитой Покровской 22-главой церкви в Кижах сохранялось такое церковное предание: «…Император Петр Первый, путешествующий из Повенца Онежским озером, остановился у Кижского острова. Тут заметил он множество срубленного леса и, узнав причину его свалки, собственноручно начертил план предполагаемой церкви. Пред этим временем прежняя церковь сгорела; она стояла не там, где теперь стоит теперешняя церковь, а подальше – версты на полторы, на месте, называемом Нарьина Гора» (Олонецкие Губернские Ведомости. 1892. № 93). Выделено мной. – Л.Б.

4.) По телевидению тогда – в 1996 году – прошла передача А.Невзорова с таким фантастическим, точнее, бредовым «сюжетом».

5.) В крайние два года в связи с одной большой работой я многократно внимательно перечитывал «Повесть Временных Лет» Преподобного Нестора Летописца, Киево-Печерского Чудотворца, и выявил для себя одну весьма характерную черту в писаниях Летописца. И по этому поводу относительно Великого Князя Святополка у меня в работе появилось такое наблюдение, которым я хочу уже сейчас, до публикации моей работы, поделиться с читателями «Русской Народной Линии».

Вот оно: «Титульное прозвище Великого Князя Святополка «Окаянный» не имеет однозначно «ругательного», «оскорбительного» значение. Это достаточно многозначное церковнославянское слово происходит, скорее всего, от имени библейского братоубийцы Каина, как и другие церковные понятия — «покаяние», «раскаяние», «каяться». Среди первых значений определения «окаянный» в церковных словарях стоят характеристики «бедный, достойный сожаления», «окаянство» в первую очередь означает «несчастие, бедность», слово «окаянник» первоначально определяется как «бедняк, жалкий человек», и только потом — «негодяй, злодей». Если же обратиться к греческим понятиям — «ἐλεεινός», «μάταιος», которым соответствует церковнославянское «окаянный», и «ό δείλαιος» — «окаянник», то среди их значений мы найдем и «достойный сожаления», «вызывающий сострадание», «безумный», «душевнобольной», «одержимый», «безрассудный», «несчастный», «жалкий», «робкий», «трусливый», «объятый ужасом». «Безумным» называет Великого Князя Святополка и Преподобный Нестор Летописец, когда рассказывает о его повелении перебить всех польских военных из войска его тестя короля Болеслава, расквартированных по городам Киевской Руси. Кстати, в некоторых списках летописи в этом месте слово «безумный» заменено на «окаянный», что указывает на то, что в древности эти слова были синонимами. Что это означает? Церковь не вершит суда над человеком, который по Божией воле был, хотя и на краткий срок, облечен Верховной Властью, но предоставляет его на высший Божий Суд. Но Церковь свидетельствует, что совершенные им злодеяния были порождены настоящим безумием. Так поступает и Новгородский Князь Ярослав, который после поражения Великого Князя Святослава в битве на Альте не преследует его, чтобы мстительно убить, но позволяет ему в страхе бежать, куда глаза глядят. И Церковь, и Князь Ярослав видят в действиях Князя Святополка проявление безумия, демонической одержимости, сумасшествия. Разве будет психически здравомыслящий человек первым делом убивать единственного своего союзника (Князя Бориса), признающего в нем самого старшего из сыновей и наследника Святого Великого Князя Владимира? Конечно, нет! Все дальнейшие его безумные поступки были только неизбежным следствием этого первого убийства. Летописец перечисляет имена вышгородских убийц-заговорщиков и отмечает — «отец же их сатана», для него эти вышгороские боярцы — истинные злодеи, которые хотели своим злодейством, убийством молодого Ростовского Князя возвысится в Киеве. Но нигде Преподобный Нестор не позволяет такого выражения о Великом Князе Святополке, видя в нем подобие помазанника Божия, Государя, Царя, который в его глазах неподсуден. Только Бог ему Судья! Его безумная греховность достойна только глубочайшего сожаления. Здесь выражено и самое общее отношение православных, церковных историографов Древней Руси к представителям Верховной Государственной Власти — к Князьям, Великим Князьям и Царям, как Русским, так и Ромейским. И это отнюдь не выражение раболепия, угодничества или страха летописцев перед Верховной Властью, как это пытались истолковать уже позднейшие светские историки, начиная с 19 века. Монахам, отказавшимся от мирских благ, подобное отношение к своему труду было совершенно несвойственно. Но в этом выражался их возвышенный страх перед Богом, перед проявлением Его воли и Его промысла, который напрямую осуществлялся через волю Государей. Во всей Русской летописной истории только один Государь был удостоен такого обидного титула, и все же в этом титульном прозвище «Окаянный» была соблюдена мера духовного достоинства и уважения к Великокняжескому сану. Но Преподобный Нестор Летописец свидетельствовал, что даже и в его пору (конец XI века) от Святополковой могилы исходил невыносимый смрад, для назидания Русским Князьям, если они подобное вновь будут творить меж собою».
6.) Поскольку позиция моего соратника и его издания по отношению к Императору Петру Великому претерпела за эти годы значительную эволюцию, я решил название газеты и имя главного редактора скрыть. Тем более, что приведенная фраза была произнесена в частной беседе со мной, не была публичной декларацией.

Источник http://zargradet.ru/?page_id=2006