- Откуда ты, матушка?

- Из Владимирской губернии.

- Давно ли ты больна?

- Три года с половиною.

- Какая же причина твоей болезни?

- Я была прежде, батюшка, православной веры, но меня отдали замуж за старообрядца. Я долго не склонялась к ихней вере - и все была здорова. Наконец, они меня уговорили: я переменила крест на двуперстие и в церковь ходить не стала. После того, вечером, пошла я раз по домашним делам во двор; там одно животное показалось мне огненным, даже опалило меня; я в испуге упала меня начало ломать и корчить. Прошло не мало времени, Домашние хватились, искали меня, вышли во двор и нашли - я лежала. Они внесли меня в комнату. С тех пор я хвораю.

 - Понимаю...- отвечал старец - А веруешь ли ты опять в св. православную Церковь?

- Верую теперь опять, батюшка, - отвечала больная.

 Тогда о. Серафим сложил по-православному персты, положил на себя крест и сказал: - Перекрестись вот так во имя Святой Троицы.

 - Батюшка, рада бы,- отвечала больная, - да руками не владею.

 О. Серафим взял из лампады у Божией Матери Умиления елея и помазал грудь и руки больной. Вдруг ее стало расправлять, даже суставы затрещали, и тут же она получила совершенное здоровье. Народ, стоявший на сенях, увидев чудо, разглашал по всему монастырю, и особенно в гостинице, что о. Серафим исцелил больную.

 Когда это событие кончилось, то пришла к о. Серафиму одна из дивеевских сестер о. Серафим сказал ей:

 - Это, матушка, не Серафим убогий исцелил ее, а Царица небесная. - Потом спросил: - нет ли у тебя, матушка, в роду таких, которые в церковь не ходят?

- Таких нет, батюшка,- отвечала сестра,- а двуперстным крестом молятся мои родители и родные все.

- Попроси их от моего имени, - сказал о. Серафим,- чтобы они слагали персты во имя Святой Троицы.

- Я им, батюшка, говорила о сем много раз, да не слушают.

- Послушают, попроси от моего имени. Начни с твоего брата, который меня любит, он первый согласится.

- А были ли у тебя из умерших родные, которые молились двуперстным крестом?

- К прискорбию, у нас в роду все так молились.

- Хоть и добродетельные были люди, - заметил о. Серафим пораздумавши - а будут связаны: св. православная Церковь не принимает этого креста... А знаешь ли ты их могилы? Сестра назвала могилы тех, которых знала, где погребены.

- Сходи ты, матушка, на их могилы, положи по три поклона и молись Господу, чтобы Он разрешил их в вечности.

 Сестра так и сделала. Сказала и живым, чтобы они приняли православное сложение перстов во имя Святой Троицы, и они точно послушались голоса о. Серафима, ибо знали, что он угодник Божий и разумеет тайны св. Христовой веры.

Другой случай

Раз один поселянин, собираясь в Саров на богомолье, перед самым выездом получил такой жестокий удар, что потерял совершенно память, и его без сознания привезли в Саровскую пустынь. Здесь один послушник привел его к отцу Серафиму. Едва только они подошли к келии старца, больной уже почувствовал в себе облегчение: память и понимание понемногу снова начали возвращаться к нему, и он стал помнить все, что отец Серафим говорил и делал с ним в то время.

Он сначала благословил его и начертил на челе его крест маслом из лампады, потом дал ему несколько сухарей, а в заключение показал ему трехперстное сложение креста и сказал: ”Милостив Бог! Молись Ему так, и со временем все это пройдет”. И действительно, немного спустя, по возвращении больного домой он сделался совершенно здоров молитвами угодника Божия Серафима.

Из всего сказанного ясно, что триперстное сложение для крестного знамения есть и древнее и благодатную силу имеющее. А ввиду сего, как говорится в предисловии к Псалтири:

“Твердо и неизменно да держимся древнейшего обдержательного всецерковного предания, во славу Пресвятой Троицы, треми первыми соединенными персты крестное знамение на себе полагающе, еже содержит Православная, Кафолическая, Восточная Церковь”.

Слагая же так персты, будем для спасения нашего, по совету святителя Кирилла, архиепископа Иерусалимского, изображать крестное знамение на челе и на всем: “Да изображаем оное, говорит святитель, – на хлебе, который вкушаем, и на чашах, из которых пием; да изображаем его при входах, при выходах; когда ложимся спать и встаем; когда находимся в пути и отдыхаем. Оно есть знамение для верных и страх для злых духов. Аминь”.

Под маской старых обрядов

Сегодня врагом нашего спасения вновь поднята давно забытая тема старообрядчества. Мы, считая своим долгом не оказаться среди тех, кто молчанием предает Бога, провели небольшую беседу с двумя сведущими, на наш взгляд, в данном вопросе людьми. Это председатель Миссионерского отдела при реабилитационном Центре священник Иоанн Корниенко и преподаватель истории Валентин Степанович Проскурин.

 Сегодня снова заговорили о том, что старообрядцы, якобы, сохранили истинную веру. Так ли это на самом деле?

    О. Иоанн: Мне не хотелось бы никого обижать и потому, если позволите, я начну не со старообрядчества, а с обновленчества. Многим читателям известны современные обновленцы, такие как о. Георгий Кочетков и о. Александр Борисов.

    Эти люди радеют, якобы, за возвращение старых традиций. Они устраивают Агапы, так называемые вечери любви, заботясь о том, чтобы священников выбирал приход, а не архиерей его назначал, чтобы община была такой, как у первых христиан. Они перевели богослужение на русский язык, оценивая свою обновленческую работу на уровне деятельности святых Кирилла и Мефодия, учителей словенских, при этом считая себя борцами за возвращение древних традиций Церкви. Но на самом деле они вводят новшества и проповедуют экуменизм.

    Понимаете о чем я говорю? Старообрядцы были теми же обновленцами. Двуперстие, сугубая аллилуия и прочие, так называемые, старые обряды на самом деле были новшеством, которое эти горе-богословы старались ввести в Церковное употребление.

    Откройте книгу «Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века», описанное его сыном и сопутешественником архидиаконом Павлом Алеппским, и вы увидите насколько тогда в России народ был верен Православию. Незадолго до Никона патриарший престол занимал Исидор, который пытался подписать унию с латинянами – он был с позором изгнан из России.

    Представьте теперь, что Патриарх Никон решил бы ввести какие-то новшества? Реакция народа была бы такой бурной, что ему бы сильно непоздоровилось.

     Историк В.С. Проскурин: История подтверждает, что все эти, так называемые, старые обряды были лишь предметом споров. Ни двуперстие, ни сугубая аллилуия не имели широкого распространения в народе. Все единодушно крестились так же, как и в наше время – тремя перстами. А в храмах пели аллилуйя трижды – как и сейчас.

    Но нашлись такие витиеватые богословы, подобно нынешним кураевым, осиповым и прочим суесловам, которые вдруг объявили, что все мы крестимся не так. Посмотрите, мол, на иконы и увидите, что там святые и Сам Господь изображен с двуперстным сложением. И начались смущения у простолюдинов. Кто-то верил этим самозванцам, а кто-то нет. На самом деле старообрядцев первоначально было немного. Всего лишь Аввакум да боярыня Морозова. Среди них не оказалось даже ни одного епископа. Почему? Да потому что это было новшество, которое принимать епископы не желали.

    Неужели можно допустить, что среди богатырей духа того времени не нашлось ни одного достойного епископа, который бы не согласился принять троеперстие, если бы оно было нововведением? 

 (очень веский аргумент! Невозможно представить, что в то благочестивое время не нашлось бы ни одного епископа-исповедника, вставшего на защиту истины. Не встали на защиту только потому, что истина не попиралась - прим.Ред.)

     Значит, двуперстие было не древней традицией, а нововведением?

    О. Иоанн: В том то и дело, что нововведением было не троеперстие, а двуперстие. Потому-то и оказались раскольники без епископов, а впоследствии и вообще без попов.

    Что касается троеперстного или двуперстного сложения для крестного знамения и благословения, старообрядцы часто ссылаются на «Поморские ответы», составленные в 1722 г. в ответ на 106 вопросов иеромонаха Неофита выговскими раскольниками. Над составлением «Поморских ответов» трудились безпоповцы Андрей Денисов, его брат Симеон и Трифон Петров. «Поморские ответы» исполнены витиеватых оборотов и представляют своеобразную догматику безпоповского толка. Но в XIX в. и поповцы охотно стали ссылаться на этот труд, вступая в полемику с Православной Церковью.

    Итак, в этих самых ответах поморцы приводят в доказательство корсунский крест и иконы, изображающие Спасителя и святых с благословляющей рукой. Но ведь именословное благословение, которое преподают только имеющие сан и которое изображено на иконах Господа и святых, всегда отличалось от обычного перстосложения для крестного знамения.

    Безпоповцы пишут, что у преп. Петра Дамаскина говорится: «Два перста убо и едина рука являют распятого Господа нашего Иисуса Христа, во двою естеству и едином составе познаваема». Но ведь и мы так же утверждаем, когда говорим о благословляющей руке Спасителя. Святой не говорит, что таким образом надо себя знаменовать. Напротив, он говорит о именословном перстосложении, изображаемом на святых иконах.

    Не буду утруждать вас полемикой, а просто скажу, что попытка смешать именословное перстосложение с обычным крестным знамением и привела безпоповских «богословов» того времени к мнению, что двуперстие - это догмат. Кстати, на вопрос о том, является ли троеперстное сложение ересью, Денисовы ответили: «облагати судом троеперстное сложение… не дерзаем».

Но здесь ведь содержится явное противоречие?

    Историк В.С. Проскурин: Вы заметили совершенно точно. Старообрядцы допускают троеперстное сложение и в то же время считают что двуперстие - это догмат. Противоречий, лукавых изворотов и вообще явной лжи в этих поморских ответах предостаточно. Об этом писал еще в свое время митрополит Макарий Булгаков.

    Когда спрашиваешь старообрядцев, почему о догматах Троицы, Христа, Божией Матери и прочих много писали Святые Отцы, но о двуперстии - не находим ни у одного, даже ссылка 31 правила Стоглавого Собора на блаж. Феодорита и Мелетия не подтверждается их писаниями, то обычно раскольники отвечают, что, мол, все писания о двуперстии утрачены. Но и само правило Стоглавого Собора не объясняет, что речь в нем идет о двуперстии, как осенении себя.

    Это правило озаглавлено «О крестном знамении: како подобает архиереом и иереом рукою благословляти, и знаменатися прочим православным християном и поклонятися». Как видите, речь в нем идет не только об осенении себя, но и о том, как должны благословлять имеющие сан.

    Вначале правило говорит как раз об именославном благословении: «большой палец да два нижних перста в один совокупив, а верхний перст с средним совокупив, простер мало нагнув, тако благословити Святителем и иереом». Далее говорится, что «на себя крестное знамение рукою возлагати, двемя персты», но не говорится каким образом. Но в самом конце правила поясняется: «Два перста имети наклонна, а не простерта (т.е. прижата к ладони – ред.), а тех указ тако вообразует, две естестве – Божество и человечество, Бог по Божеству, а человек по человечению, а во обоем совершен, вышний перст образует Божество, а нижний человечество, понеже сошед от вышнии спасения нашего, тоже гбение протолкуется: преклон бо небеса сниде нашего ради спасения…».

    О. Иоанн: Кстати, постановления Стоглавого Собора мы сейчас читаем в редакции старообрядцев, поэтому относиться к тому, что ими издано, надо с великой осторожностью.
    В то время Русскую Церковь атаковали латиняне, которые крестились ладошкой, которую сначала полагали на левое плечо, а затем на правое. Это и послужило причиной возникновения на Соборе вопроса о благословении и осенении себя крестным знамением, и на нем было вынесено постановление, что вопреки латинским маханиям: «Аще кто двемя персты не благословляет, яко же и Христос, или не воображает двемя персты крестнаго знамения; да будет проклят, яко же Святии Отцы рекоша». Отцы четко пояснили, что если кто не благословляет именословным перстосложением (у латинян было в употреблении благословлять ладошкой), или же просто подает руку, как это делали латиняне, не изображая крестного знамения, да будет анафема.

    О том, что для осенения себя крестным знамением надо складывать пальцы троеперстно, написано в книге «Скрижаль» Дамаскина, иподиакона Студита. Эта книга впервые была издана в 1568 г. в Венеции православными греками.

    Неубедительным для старообрядцев оказалось даже троеперстное сложение святой десницы святого Апостола Андрея, которую Константинопольский Патриарх Парфений прислал в Россию в 1644 г.

Что Вы скажете по поводу сугубой аллилуии?

    Историк В.С. Проскурин: Аввакум не отрицает, что изначально была троякая Аллилуия. В своем собственном житии он писал: «До Василия пояху во церкви ангельския речи: аллилуия, аллилуия, аллилуия! Егда же бысть Василий, и повеле пети две ангельския речи, а третью, человеческую, сице: аллилуия, аллилуия, слава тебе, Боже!»

    Ссылаясь на собственную простоту, Аввакум не указывает на тот таинственный источник, из которого он узнал, что свт. Василий Великий отменил то, что было заповедано святыми апостолами.

    И получилась клевета на святого: оказывается, свт. Василий вот так запросто смог взять и отменить.

    Между прочим, свт. Афанасий Великий в толковании на 104-й псалом пишет: «„Аллилуия“ значит: хвала Невидимому. Говорят, что этим словом восхваляют Бога ангелы, как херувимы словами: свят, свят, свят. А в толковании на 134-й псалом: „…хвалите Господа“; потому что слово „аллилу“ толкуется как „хвалите“, а слово „иа“ –„Господь“».

     Некоторые считают, что необходимо покинуть Православную Церковь МП из-за подписания ее представителями Баламандской и Шамбезийской уний – договоров с католиками и монофизитами. Так как шамбезийская уния подразумевает снятие анафем со всех прежде бывших Соборов, чего никогда не было в Церкви?

    О. Иоанн: В Церкви не было никаких уний и не будет. Она свята и непрочна, и врата ада не одолеют ее. А если кто-то из нечестивых подписал от имени Церкви какие-то противозаконные документы, то Церкви Божией это нисколько не вредит. Они подписали предательскую унию, они за это будут гореть в аду, если не покаются.

    Мы знаем из истории Церкви, когда все восточные епископы подписали унию с Римом, и только один епископ Марк Ефесский отказался быть соучастником этого беззакония. Однако он не вышел из Церкви и не создал свою антиуниатскую или истинную. Он оставался в Церкви и стоял в Истине, борясь за нее до конца.

    Историк В.С. Проскурин: Также и во времена монофелитской ереси историки указывают на то, что весь Восток был охвачен ею. Тем не менее, преп. Максим Исповедник не покинул лона Церковного, а оставался верным сыном своей Церкви. Разве сын бросит мать в беде? Никогда.

Чем опасна идея старообрядчества?

    О. Иоанн: С одной стороны тем, что человек, пылая ревностью к Богу, может, не разобравшись, встать под крыло раскола. С другой – смирившись с мыслью о том, что Церковь уже не раз отступала от Истины, обретет навык теплохладности и не будет более бороться за сохранение чистоты в Церкви.

    Сегодня пытаются связать старообрядчество и борьбу с электронными чипами, имеющими в себе число зверя. Мол, как старообрядцы ушли в раскол из-за своих обрядов, так мол, и эти борцы с ИНН уйдут в раскол.

    Неправда, ни в какой раскол идти православные не собираются. А что касается епископов-еретиков, которые сегодня попирают православное учение Церкви, мы надеемся, что Бог даст нам Царя Православного, который соберет Собор, и все эти новые ереси, как-то: экуменизм, обновленчество и прочие будут преданы анафеме, вместе с распространяющими их еретиками. А покуда нет у нас Батюшки Царя, и не можем мы свернуть эту махину антирусскую, то будем стоять в Истине на своей родной земле, в своей истинной Церкви Московского Патриархата и бороться за нее до последней капли крови.

 Беседовал Игорь Беланов

Отношение преподобного Серафима к старообрядцам при жизни

Оставь свои бредни! Как можешь спастись без кормчего? 
(Слова пр. Серафима, сказанные одному раскольнику)

Однажды пришли к преподобному 4 человека из ревнителей старообрядчества, жители села Павлова, Горбатовскаго уезда, спросить о двуперстном сложении с удостоверением истинности старческого ответа каким-нибудь чудом или знамением. Только что переступили они за порог кельи, не успели сказать своих помыслов, как старец подошел к ним, взял первого из них за правую руку, сложил персты в трехперстное сложение по чину православной Церкви и, таким образом крестя его, держал следующую речь: "Вот христианское сложение креста! Так молитесь и прочим скажите. Сие сложение предано от св. апостолов, а сложение двуперстное противно святым уставам. Прошу и молю вас: ходите в Церковь грекороссийскую: она во всей славе и силе Божьей! Как корабль, имеющий многие снасти, паруса и великое кормило, она управляется Святым Духом. Добрые кормчие ее - учители Церкви, архипастыри суть преемники апостольские. А ваша часовня подобна маленькой лодке, не имеющей кормила и весел; она причалена вервием к кораблю нашей Церкви, плывет за нею, заливаемая волнами, и непременно потонула бы, если бы не была привязана к кораблю"

 В другое время пришел к нему один старообрядец и спросил:

 - Скажи, старец Божий, какая вера лучше: нынешняя церковная или старая?

 - Оставь свои бредни, - отвечал отец Серафим - жизнь наша есть море, св. православная Церковь наша - корабль, а кормчий - Сам Спаситель. Если с таким кормчим люди, по своей греховной слабости, с трудом переплывают море житейское и не все спасаются от потопления, то куда же стремишься ты с своим ботиком и на чем утверждаешь свою надежду спастись без кормчего?

 Вот еще что сообщал в свое время один из духовных писателей.

"Знавал я одну почтенную старушку; старушку-постницу, молитвеннику, доживавшую в тиши монастырской кельи свой долгий век. Много видела она в жизни своей, много пространствовала, многое поиспытала, и любопытны были разсказы ее о временах давно минувших благословенной старины. Как сейчас помню ее сгорбленный стан и кроткое старческое лицо, с приветливой улыбкой на устах. Покойница была словоохотлива и сохранила притом, несмотря на свои 70 лет, всю светлость понятий и памяти. Любил я, бывало, внимать простым ее речам о житье-бытье наших дедов времен Екатерины, о том, как Наполеон жег Москву; все это помнила она и передавала с занимательными подробностями. Но из всех рассказов ее особенно глубокое впечатление оставил во мне рассказ об ее странствованиях по разным святым местам и обителям русским. Она видела некоторых из знаменитых наших подвижников благочестия первой половины нынешнего столетия; с другими же имела и духовные отношения, ибо и сама была жизни строгой, духовной.

 Вот этими-то воспоминаниями, сколько позволит мне память, хочу поделиться с вами, благосклонный читатель.

 Однажды зашел я посетить Ирину Ивановну, так звали мою собеседницу; в ее уютной келейке, уставленной св. иконами было как-то мирно, привольно, привольно душе. Встретив меня обычным приветом да ласковым словом, старица начала хлопотать, как бы чем угостить. Я незаметно свернул на любимую тему почтенной хозяйки, на ее путешествия по разным святым местам. Старушка, видимо, оживилась и речи ее полились плавной струей. Мне оставалось лишь слушать да изредка вставить приличный вопрос.

 - Расскажите мне, Ирина Ивановна, про Саровскую пустынь да про о. Серафима: давно все собираюсь вас расспросить, скажите, видали ли вы блаженного старца?

 - Один только раз видела я его,- со вздохом сказала старушка. - да и того не забыть мне по гроб. Чудный быль человек этот старец: прозорливец такой, кажется, насквозь видел, что у тебя на душе. Вот послушай-ка что со мною он сделал. Осталась я после смерти родителей трех лет сиротой. Призрели добрые люди, нашлись благодетели, взяли меня вместо дочери. Люди были достаточные, добрые, да только старообрядцы: крестились двуперстием, придерживаясь какого-то толка. Стали они и меня, дитя малое, по-своему учить крест двумя перстами слагать и привыкла я с детства, - думаю, так и следует! Да уж после, когда померли благодетели мои, одна богомольная барыня-соседка меня, глупую, образумила; она сказала мне, что не по-православному я слагаю персты и что это грешно.

 Начала я с тех пор отвыкать от двуперстия; но по привычке и после, забывшись, часто крестилась по-старому, старинным крестом. О благодетелях же своих все потом сомневалась, можно ли мне их поминать. Замуж пойти не хотела, а пошла в общину, потом отправилась странствовать: не раз была в Киеве, у Троицы, в Ростове, в Соловках, в разных пустынных обителях, где только есть, как слышала, строгие старцы - подвижники. Все хотела, чтобы меня, грешницу, научили, как душу спасти. Дорогой в Соловки зашла я и в Саров, как помню, Петровым постом. Думала поговетъ там, да и о. Серафима хотелось видеть,- о нем молва тогда проходила везде. Обитель прекрасная, что твоя лавра, да и стоит в месте таком пустынном, лесном; сосны да ели только и видны, лес дремучий кругом. Праздник был какой-то, когда приплелась я к гостинице монастырской, но службы уже не застала. Смотрю, народ собирается куда-то идти. Спрашиваю. Говорят, что идут в пустыньку к о. Серафиму. Хотя и крепко с дороги устала, но тут и отдыхать позабыла, пошла себе за другими: все старца хотелось поскорей повидать. Минув монастырь, пошли мы лесной тропой. Прошли версты две, кто посильнее, вперед, а я поотстала. Иду себе тихонько сзади, смотрю в стороне старичок, седой такой, сухонький, сгорбленный, в белом халатике, сучки собирает. Подошла спросить, далеко ли еще до пустыньки о. Серафима.

 Старец, - это был сам Серафим, - положив вязанку свою, посмотрел на меня ясным взором своим и тихо спросил: "На что тебе, радость моя, Серафим-то убогий" Тут только поняла я, что вижу самого старца, и повалилась в ноги, стала просить его помолиться о мне недостойной.

 - Встань, дочь Ирина, - молвил подвижник, - и сам нагнулся меня приподнять. - Я ведь тебя поджидал, не хочу, чтоб, уставши, даром прошлась.

 Удивленная, что, впервые видя, зовет он меня по имени, я от ужаса вся затрепетала, не могла и слова промолвить, только взирала на его ангельский лик. Взяв мою правую руку, старец сложил на ней по-православному персты для крестного знамения и сам перекрестил меня ими, говоря: "Крестись так, крестись так, так Бог нам велит" ^*)

*) « Душеполезное Чтение" 1867.