СЛОВО ИСТИНЫ

"ЦАРЬ ГРЯДЕТ"

"Он должен быть на Престоле"

Тропарь Праведному

Николаю Псковоезерскому

  Глас 4:

Божественной Благодати преизрядный носителю,

Православныя Веры исповедниче,

любви Христовой сосуде неисчерпаемый,

образ был еси воздержания.

На Остров, аки в тихое пристанище, вселился еси,

кротостию и смирением Христа Единого возлюбив,

и ныне со Ангелы ликовствуя,

отче Праведне Николае,

моли Христа Бога

спастися душам нашим.

Кондак Праведному

Николаю Псковоезерскому

Глас3: 

Яко финикс цветущий при истоках вод,

яко крин благоухающий посреде житейских невзгод,

наследниче Благодати древних Святых,

отче Николае, утешителю наш,

моли Бога спастися нам.

СВЯТЫЕ МОЛЧАТ...

Эти слова можно отнести ко всей незабвенной жизни Старца...

Однажды он протянул фиолетовый мешочек из си­реневой атласной ткани, расшитый крестами и цвет­ным орнаментом с листьями: «Хочешь взять на па­мять?! Только там все старинное, мое прошлое». Я хо­тела тотчас развязать и посмотреть, что скрыто под мягкой сиреневой, но Батюшка остановил, сказав: «Посмотришь, когда будешь одна, а расскажешь, когда меня не будет».

Вот пришло время...

Помолившись, с глубоким трепетом и страхом развязала узелок и достала содержимое. От мешочка действительно повеяло стариной, духовно значимой и молитвенной. На столе предо мной лежали старинные фотографии, шестнадцать счетом; два Помянника и маленькая, меньше фотографий форматом, книжечка, сшитая из старинных тетрадных листов голубоватыми нитками.

На обложке надпись, наверху. Послушника Нико­лая. Далее, по центру — восьмиконечный Крест. Под ним — красивой вязью название: «Слово Жизни»... Внизу год: 1924 года 30 декабря. Содержимое книжеч­ки состояло всего из двух стихотворений, перепи­санных рукою Старца: первое — «Христос Воскрес», и второе — «О, Всепетая!»

Духовное переживание от соприкосновения осо­бенно с этой маленькой книжечкой невозможно пере­дать. Можно сказать лишь одно: велика молитва Стар­ца! Пятьдесят лет тому назад, пятнадцатилетним отро­ком, он прозрел, как будет выглядеть даже обложка его будущей книги «Слово Жизни», с нотами, вышедшей в 1994 году.

В самом же конце книжечки прошение: «Господи, помилуй!»

Батюшка не был бы Батюшкой Николаем, если бы на обороте книжки не написал: «Цена — 3 копейки»⁵.

НАСТАВНИЧЕ МОНАХОВ

«С фотографий взирал кроткий лик благословен­ного Старца во всей смиренной красоте его монаше­ского подвига... Вот Батюшка совсем юный, в скуфейке, подряснике, опоясанном кожаным поясом, и с четками...

Здесь — иеромонах в клобуке, с крестом и четками в левой руке, 1942 год.

А вот здесь — в мантии, клобуке пред иконой Ца­рицы Небесной «Взыскание погибших».

На самой маленькой — Старец-Архиерей; величе­ственно восседает у стен Собора; по обеим сторонам — два иподиакона Экзарха Прибалтики, Митрополита Виленского и Литовского Сергия (Воскресенского), поставленного на Кафедру Московской Патриархией в 1940 году и принявшего мученическую кончину под Вильнюсом в 1944 году. К этому времени, в Русской Православной Церкви на свободе оставались только четыре открытых Архиерея. В местах заключения на­ходилось от 117 до 130 Епископов. Такого положения, в каком была Русская Церковь, еще не было во всей ис­тории Церкви. В виду исключительности переживае­мого времени Архиереи, продолжая Апостольское, ка­ноническое служение, иногда тайно, даже в лагерях, ру­кополагали новых клириков, хиротонисали Епископов, чтобы не прерывалась каноническая преемственность. Это происходило в строжайшей тайне, даже от самых близких, чтобы в случае ареста и пыток не могли вы­дать. Поскольку хиротония тайная, Батюшка Николай в иеромонашеском облачении. Пророческим было воз­ложение на перси отроку Николаю — посошнику, но­сившему Владычный жезл на Богослужении, Святи­тельского Креста Свяшенномучеником Вениамином Петроградским, прозревшим его архиерейское предстояние в Церкви. И Церковь Земная ныне умиленно воспевает двух Светильников Православной Веры, Царских Русских Архиереев: Вениамина и Николая-Нектария.

Из Акафиста Священномученику Святителю Вениамину Петроградскому:

Весъ бе в нижних, малое чадце на руце подъемля, лобызая чело его, яко некую харизму пророчествуя це­лованием сим, и вышних никакоже отступи, Высоко-преосвященнейший, на Свещнице Старчества Всерос­сийского поставляя чадо сие, тем тьмы овец ко Хри­сту приводя царским путем покаяния, они же поют Священномученику...(Икос 8)

Светоприемную свещу, примикирий целомудрия твоего, дикирий облагодатствованности твоей, три­кирий веры, твоея, проницающей мглу времен, посылаеши нам во образе отрока, его же лобызающее поемлеши на руце твои, ему же наперсный Крест дарствуеши, Крестоношение сего за ны восписуя. Отрок же сей поет ти:

Радуйся, прошел бо есть век твой, яко день вче­рашний,

Радуйся, яко век твой незаходимый, Радуйся, исчезает бо, яко дым, живот твой, Радуйся, яко присноживотие твое — кадило Богу благоуханное,

Радуйся, яко жезл твой — посох странника, Радуйся, яко уже у Дома ты еси, Радуйся, яко Иисус Христос с тобою есть, Радуйся, яко Бог направил тя прямо в Небеса, Радуйся, простираяй нам руце твои, Радуйся, приближаяй нам Отечество, Радуйся, правило веры, образ кротости, Радуйся, яко святе священнодействователъ пока­зался еси,

Радуйся, десница Божия Вениамине, болезни Мате­ри твоея Церкви врачующая!(Икос 1)

Благодать дати восхотев людем твоим, остави посреде нас Жезл твой, посошника твоего, им же досязаеши доселе каменных сердец наших, сею розгою ло­зы Христовой точаще нам умиление, исторгая ис­точники покаяния, оная же вода живая поет: Аллилуиа.(Кондак 11)

«Святые молчат»,.. Но о них поет Церковь...

Позже, вопросила Авву: «Отче, когда и где сделана эта маленькая фотография? После тайной хирото­нии?»

Старец задумчиво ответил: «Я хочу, чтобы все ушло со мной в Вечность. Достаточно, что ты знаешь, что я Архиерей Божий, Владыка... Давно это было и все про­шло... Все, что необходимо, тебе Господь откроет, а я помолюсь... Дорогое, незабвенное, Церковное. Какая красота в монашестве! Храни его и радуйся, что Гос­подь сподобил... В нашем роду еще один Архиерей был, по его молитвам и я, грешный, подвизаюсь. Сколь­ко духовенства благодатного в нашей Церкви, матуш­ка! Все простирались вослед Ризы Спасителя, хранили Веру и Церковь. И вы любите Церковь и не оставляй­те Ее, украшайте своей любовию».

Через некоторое время Старец привстал со стуль­чика, прошел к своей кровати и снял со стены, сверху, от самого изголовья, портрет. Это был портрет Влады­ки, с панагией на персях. Духовное, благодатное лицо, светлые лучистые глаза и удивительная мягкость, и доброта во взоре. Рамка портрета была несколько изъ­едена мышами. Старец приложился с любовию к лику Владыки и, протянув мне, чтобы приложилась, сказал: «Он тебе поможет открыть меня, храни».

Всматривалась в любвеобильные и живые глаза не­известного Владыки и пыталась понять, как надо вопросить Старца. «Отче, а он был духовный, хоро­ший?» — Авва улыбнулся и ответил, как свойственно только ему: «Был бы плохой и не духовный, крысы бы не грызли!»

[После сорокового дня по успении Батюшки Нико­лая, я нашла в книге, посвященной Православной Церк­ви в Латвии и Эстонии, портрет дорогого Владыки. Это был Архиепископ Алексий (Дехтярев, 1889^1959), Виленский и Литовский.

Здесь уместно вспомнить слова Митрополита Фи­ларета Московского: что решено на Небесах, на земле — не отменить.

Иеромонах Нестор (Кумыш), ныне выпустивший записки о Батюшке в двух изданиях: «Старец Николай Залитский» и «Записки о Старце Николае» и собираю­щий сейчас о нем сведения, может, сам того не ведая, рассказал нам удивительную историю, подтверждаю­щую вновь прозорливость Батюшки и истинность его слов. Он прочел в нашей книге «Небесный Ангел» вот этот эпизод, где Старец благословляет портретом Вла­дыки и не называет имя, а лишь говорит, что Господь, со временем, откроет имя Владыки, а через него мно­гое откроется о Батюшке. Иеромонах Нестор позво­нил и спросил, не открылось ли имя Владыки. Естест­венно, поделилась с ним радостию и назвала и имя, и место погребения Архиерея, и другие подробности из его жизни и из жизни Батюшки Николая. Отец Не­стор был командирован в Прибалтику, для работы в архивах, и мы попросили его посетить Свято-Духов монастырь и поклониться могилке Архиепископа Алексия, Отец Нестор, несмотря на свою занятость, не только выполнил нашу просьбу, но снялся в фильме о Старце Николае («Свете Тихий») и побеседовал с од­ним отцом архимандритом, знавшим Батюшку Николая по монашеству, по Свято-Духовой обители. Ему уже около ста лет.

На вопрос иеромонаха Нестора о том, был ли Ста­рец Николай пострижен в схиму, отец архимандрит ответил утвердительно ясно и четко, что «да», как го­ворят все духоносные отцы, в святоотеческой тради­ции: «Вы ведь как молитесь Святому Александру Нев­скому? — сказал старец. — Как Великому Князю Алек­сандру или как схимонаху Алексию, ведь он в схиме Алексием был?» Вопрошавший ответил, что он молит­ся ему как Благоверному Князю Александру... Князь Александр, а в схиме — Алексий. Протоиерей Нико­лай, а в монашестве — Нектарий... Приехав к нам, отец Нестор поведал о своей поездке в Вильнюс, пере­дал слова отца архимандрита и ознакомился с другими нашими рукописями и материалами из жизнеописа­ния Батюшки Николая.

В ответе отца архимандрита, сомолитвенника Ба­тюшки и, как показалось отцу Нестору, обладающего даром прозорливости, мы видим подтверждение не только пострига в великую схиму Старца Николая, в чем истинные чада и не сомневаются, но прикровенное предсказание, что Батюшке будут молиться как святому угоднику Божию, а обращаться будут, кому как Господь на сердце положит: и как ко Праведному Николаю, и как ко схиепископу Нектарию. Это — в традиции почитания святых: к Преподобномученице Великой Княгине Елизавете редко обращаются в мо­литвах как ко схиигумении Алексии, но святость ее от этого не умаляется.

Монашество — это сокровенное, великое таинство и великое смирение, великие скорби и испытания, па­дения и сокрушения, постоянная брань с духами зло­бы, но паче всего — покаяние и молитва Господу о помиловании твоей грешной души и молитва за всех. Ба­тюшка являл нам совершенный образ монаха, душа коего была украшена иноческим смирением и посто­янной устремленностию к иной, небесной, жизни.

Старец Иосиф Исихаст Афонский говорил, что монашеский образ — это крест вместо Креста, кото­рый нес Христос, спасая нас, поэтому мы, облекшись в монашеский образ, в послушание Христу облекаемся.

И сейчас поражаюсь и скорблю духом, когда вижу и слышу, как некие умы пытаются «лишить» благодат­ного Старца своими словами и мыслями, высказанны­ми вслух, этого благоуханного послушания Христу — монашества... Святитель Тихон Воронежский пишет, что люди судят по себе. Во всем видят земные цели те, которые кроме земной цели ничего не имеют. Они рассуждают в газетах и книгах, в фильмах, о том, что Батюшка, зная высокую ответственность монашества, «не дерзал (!)» принимать его, не считал себя достой­ным (!), опираясь, как на главное доказательство своих мыслей, на непонятно каким образом связанные с мо­нашеством вообще и с монашеством Батюшки исто­рии «про пожары», в которых сгорело облачение Стар­ца к постригу... Причем, за основу берут воспоминания и «свидетельства» кого угодно, только не самого Стар­ца. А как же свидетельство самого Старца о том, что он монах?! Названное им имя монашеское — Некта­рий?! Письменные свидетельства старицы-игумений Нины (Баташовой), написавшей: «Батюшка, Вы сами монах»?! А что же фотографии Старца — в клобуке, в мантии, которая не сгорела, фотография в сане еписко­па с иподиаконами? Да и что фотографии!? Что сама жизнь великого Старца, облаченного в мантию послу­шания Господу и отсечения своей воли, которая была всем нам примером высоты монашеского духа!? Где же просто вера и доверие к Старческому слову? Ведь Старец сказал; «Я хочу, чтобы все ушло со мной в Веч­ность»... А то, что считал необходимым, праведник от­крыл своей духовной пастве: что он — «монах с детст­ва», что он — «Архиерей Божий» и Архиерейство его «законное»... Он передал свои монашеские и в епи­скопском сане фотографии и свидетельства, и мы при­нимаем сказанное Батюшкой, и не сомневаемся. Пе­ред уходом в Вечность незабвенный пастырь часто го­ворил, что он Архиерей, благословлял весь мир двумя руками на все стороны света, и мы сугубо памятуем последние заветы и наставления духовного отца, свято храня их в сердце, и благодарим Господа, что Он явил смиренного Старца, «яко един от древних»... Радуем­ся, что Царица Небесная сохранила для Церкви сей избранный сосуд Духа Святаго, научающий нас идти путем святых отец...

Во все времена такая высота духовной жизни, ка­ковую явил нам Батюшка Николай, была благочести­вым примером для подражания. Таковые образы свя­того смирения духа украшают всю историю Церкви, их множество. Благодатные епископы оставляли свои кафедры и подвизались как простые послушники в иных обителях, приуготовляя свою душу к Вечности, и, если было на то благословение Божие, их подвиг от­крывался. В Афонском Патерике, в житии святого Патриарха Нифонта, повествуется о том, как сей бо­жественный Нифонт, тайным образом, в виде поселя­нина удалился на Святую Гору, в монастырь, по уставу коего всех вновь пришедших определяли на низшие послушания на неопределенное время. Так, и святой Нифонт, был назначен муларщиком. Пока подвизался он на этом послушании, по распоряжению Константи­нопольской великой Церкви, искали его всюду, чтобы вернуть на кафедру, но блаженный Нифонт был со­крыт Господом, пока на то было соизволение свыше. Впоследствии, игумену сего монастыря была открыта высота смирения Патриарха, скрывавшегося от мира под видом простого послушника. «Бог открыл им тай­ну, — читаем в Патерике. — Игумену монастыря пред­ставилось в видении, что он находится в храме. Там яв­ляется Божественный Предтеча и говорит ему: собери братство, и выйдете навстречу Патриарху Нифонту; высота смирения его да будет образцом для вас: он Патриарх, а снизошел до состояния одного из ваших рабочих. Пораженный сим, игумен долго не мог при­дти в себя. Потом, когда успокоилась его мысль, прика­зал ударить в било, собралась братия, и он рассказал им о видении Предтечи Господня. Тогда все узнали в муларщике Патриарха Нифонта, Пока это происходило, Святейший работник отправился за дровами в лес. Ко­гда же заметили, что он возвращается со своего послу­шания, все вышли к кладбищенской церкви навстречу ему и, как Патриарху, почтительно поклонились. Тро­нутый до слез неожиданным торжеством собственно­го своего смирения, Нифонт повергся пред всеми и плакал. «Кончился искус терпения твоего, вселенный светильниче, — говорит ему настоятель, целуя святи­тельскую его десницу. — Довольно смирения твоего для смирения собственной нашей немощи».

Плакал блаженный Нифонт, глубоко потрясенный событием; плакали братия, и наипаче те, которые, по неведению, огорчали его, и, прося прощения, лежали у ног его. «Для того, отцы и братия мои, скрыл меня Гос­подь от вашей любви, — сказал наконец святой Ни­фонт, — что сам я просил Его о том, чтобы во смирении моем помянул меня Господь. Вы знаете, что человече­ская слава и любовь мира сего отчуждает нас от Царствия Божия, — «кая бо польза человеку, аще приобрящет мир весь, и отщетит душу свою» (Мк. 8, 36), — сказал Господь».

Так и в наши последние времена мир держится за молитвы смиренных подвижников, скрытых от мира и открытых Богу.

Евангельский дух смирения Старца Николая ми­ром не приемлется. Что же должно произойти, чтобы «смирить нашу немощь»?

Во многих публикациях авторов, пишущих о Ба­тюшке Николае, категорически отрицается не только его епископский сан, но и монашеский чин, хотя это — не должность, а образ покаяния, к коему может прибегнуть всякая душа, аще пожелает. Пишущие за­путались в своих писаниях сами и вводят в соблазн церковный народ. В их сочинениях наблюдаем взаимо­исключающие сведения. Например, утверждают, что мантия отца Николая, находящаяся в одном из зданий Рижского Свято-Троицкого женского монастыря, сго­рела во время бомбежки, во вторую мировую войну (1942), и Батюшка не дерзал принимать монашеский постриг, и, одновременно, сообщают: «В 1929 году был тайно рукоположен в священники» («Православный Санкт-Петербург» — перепечатка из «Церковного Вестника» № 28. 2003). «В 1929 году он тайно принял рукоположение во священники, а спустя два года аре­стован». (Русская Православная Церковь. Официаль­ныйweb-сайт Московского Патриархата). Конечно же, то, что Батюшка был тайно пострижен и тайно ру­коположен, со временем стало известно, и каждому церковному человеку понятно, что стать в двадцать лет тайным священником, не будучи женатым, можно лишь при постриге в монашество, и таковые священнослужители именуются иеромонахами. Мы полагаем, что недопустимо не верить самому Старцу, (ведь вся Россия притекала к нему как к Божиему избраннику за духовным советом), перепроверять его слова, сомне­ваться в том, что не нуждается в доказательстве, тем более, что Батюшка сохранил в эти опасные времена фотографию, свидетельствующую о его тайном епи­скопстве, что само по себе могло послужить поводом для очередного ареста. Для прозорливого Старца этот подлинный документ — фотография — был важен, и он передал ее пастве, надеясь на наше духовное разу­мение. Многие материалы об исповедниках этого вре­мени были изъяты из архивов и уничтожены, либо подвергнуты фальсификации. (Таковой фальсификаци­ей жизни Батюшки, например, являются и современ­ные лжесвидетельства о «женитьбе» Батюшки Нико­лая в «сборнике слухов» о Старце, под названием «Бо­же, зри мое смирение»).

В таких воззрениях на старчество, к глубокой скор­би, нет православного духа, нет духа любви и послуша­ния духовным отцам, на чем зиждется христианская и монашеская жизнь, но есть фарисейский дух неверия. Выходит, что такие «ученики больше учителя»... Нет в них и духа Батюшки: сокровенного, молитвенного и смиренного. Батюшка имел доверие к человеку и его слову, не требовал от входивших в его келлию докумен­тов и справок, говорил «любите и прощайте друг дру­га»... Воззрения дорогого Батюшки Николая на совре­менную агиографию отличались убежденностию, что не следует брать за основу при написании житий новомучеников и исповедников Российских данные из спецхранов, то есть, материалы Ч К. «Это не Мучениче­ские Акты, — говорил Старец. — Там много ложного». Основа житий — в духе Церкви, в церковном преда­нии и преемственности, которую несут духовные чада и сподвижники угодников Божиих. «Все необходи­мое — есть в Церкви, а другого нам не надо», — гово­рил Батюшка.

Душа человека не имеет документов, кроме еван­гельских добродетелей либо грехов... А душа монаха — ангельская... У Ангелов нет справок! Монашеское обла­чение Ангел Господень показал в видении Пахомию Ве­ликому, и при постриге Ангелы облекают душу в него, а не человецы. Даже если «облачения монашеские горят», то горят они от наших грехов, а земной огонь и сжигает только земное. В Киево-Печерском Патерике есть пре­дание, как некий Старец молил Господа открыть ему за­гробную участь отошедших в один день насельников обители: всеми почитаемого схимонаха и всеми поноси­мого послушника. Спаситель благословил игумена от­крыть гробы, в которых почивали усопшие: послушник был облачен в схиму, а схимник — в одеяниях послуш­ника. Монашеские обеты, которые давал Старец Нико­лай Господу пред лицем Ангелов и хранил пред лицем человеков, — являются святой печатию его иноческого духа во Христе, и жестокому миру это не растоптать...

Старец Николай протек свой земной монашеский путь, благословляя и уважая пути других, также спа­сающихся о Господе, и никому ничего никогда не на­вязывал... Может быть, можно отнестись с уважением и к его пути?..

Монашество Царского Архиерея схиепископа Нектария «несгораемо» и неподвластно человеческо­му, суетному суду: оно благословлено Самим Господом и сохранено в совершенном самоотречении Старцем,душа коего источала благоухание святости и являла со­бой благоуханный цвет девственной чистоты.

Болезную сердцем, вспоминая, как Старец-пустынник нарушал свое безмолвие, дабы принять нас всех, ищущих от него совета и утешения, болезную, ибо духовные беседы, которыми он нас напоял, редко теперь услышишь. Батюшка вселял в наши сердца не­сомненную надежду на Милость Божию, убеждал ни­когда не отчаиваться, ибо мы имеем Всесильного Спа­сителя Господа нашего Иисуса Христа, пролившего за нас Кровь Свою... Мы благодарны Господу, что зрели ислышали истинного наставника монашествующих и собеседника Ангелов — благодатного Старца схиепи­скопа Нектария.

Батюшка всегда повторял, что жизнь монаха — по­стоянное мученичество и смирение, это непреодоли­мый закон Божий, общая чаша каждого инока. Как же возлюбил его Господь, что чаша его страданий и поно­шений от мира так велика! Смирение Старца было во всем: ведь те люди, которые сейчас «разоблачают» Ба­тюшку, называют себя его духовными чадами... И Ста­рец, видя духовным оком всех приходящих, кротко принимал даже тех, кто имел страшное пренебреже­ние к нему... Как он радовался их желанию пострига, скакой любовию благословлял их на постриги и на их монашеские послушания!

Однако все это — лишь наше воздаяние молитвен­ной кротости и самоумалению, крайнему снисхожде­нию ко всем нашим человеческим немощам любвео­бильного отца Николая.

Однажды к Батюшке приехали и поведали о том, как о нем толкует одна его духовная дочь, что «он уже впал в детство, и обращаться к нему за советом не нуж­но». Мы очень опечалились, что Старцу это было вы­сказано в лицо и, сугубо оттого, что это чадо собиралось приехать вскоре, «Отче! Она к Вам едет...». — «Ничего,я приму ее и благословлю», — ответил Батюшка и «за­крыл» вопрос, сказав: «Видно, я недостоин, чтобы у меня спрашивали и слушали меня, ничего хорошего у ме­ня нет». Это молвил в глубине покаяния Старец, исце­лявший многих от раковых опухолей крестным знаме­нием и иерусалимским, «батюшкиным» маслицем... Некогда Патриарх Феофил Александрийский навестилвеликого Авву Нитрийской горы, пустынника-безмолвника, и спросил: «Что нашел ты на пути иночес­кой жизни особенно важное?» Духоносный старец от­вечал: «То, чтоб во всем обвинять себя и непрестанно укорять себя». — Так безмолвствовал незабвенный Ав­ва Николай с Острова.

Батюшка носил немощи духовных чад и говорил, что все надо оставлять на Бога, поверять Ему, а Он уст­роит «все так, как надо Ему, Господу, а не нам, челове­кам, грешным и неразумным».

Но тех, кто не слушал его и лукавил, Батюшка Ни­колай оставлял «на свою волю»...

Старец всегда и во всем с любовию ждал от всех послушания и молитвенной собранности, не терпел пустоты и празднословия и очень страдал от них. По­этому говорить надо было только молитвенно сосредо­точенно. Вопросы не очень поощрял, сохраняя, таким образом, от любопытства и осуждения. Главная запо­ведь Старца была: «Знай себя — и довольно с тебя»...

Скажу близко к его мыслям: праведный отец на­ставлял, что если чист сосуд души, то Благодать Бо­жия сама наполняет его в меру, какую ты можешь вместить; послушание же Старцу рождает молитву, амолитва призывает и Божие, и старческое благосло­вение.

Время и события его собственной жизни давно срослись с молитвой, он жил в духовном мире ГорнегоИерусалима, не желая терять Божественную сладость небесной красоты.

Суетная заботливость не тревожила его, и он не позволял ей ранить его душу. Старец-подвижник уст­ремлял свой взор лишь внутрь себя, а точнее — ввысь:«Многи бо от Святых отец видяху Ангелы хранящих их: также и молчанием блюдоша себе, ни к кому жеразглагольствующие».

«Отче, простите за помысл. Для мира всегда нужнаконкретность, точность...» Батюшка строго прервал меня: «А тебе нужно для мира или для Бога?» — «ДляБога!» — «То, что духовно необходимо, я сказал».

Голос Аввы, глубокий и тихий, свидетельствовал оприсутствии Слова Божия в его неотмирной душе: «Имя мое монашеское — Нектарий. В честь Препо­добного Нектария». С того времени, неотступно, на правиле, мы поминали Преподобного Нектария, и Старец всякий раз благоговейно крестился и прекло­нял главу в глубоком поклоне.

Монашеский дух Старца: «Да будет воля Божия! Господи, на все Твоя Святая Воля!» Никогда и ни в чем Старец не искал своего, весь пребывал в БожественномПромысле. Этому учил и нас, убеждая, что только так приобряшешь покой души и сердца, только бы не воз­мущать его грехом. «Положись во всем на Волю Божию и не отчаивайся. Все придет в свое время». Не раз­решал внешнего, не благословлял: радостен ли ты или печален — не показывай виду. Это по Богу. Иначе одо­леет враг, можешь потерять благодатное устроение ду­ши. «Будем молиться, — говорил Старец, — один там, другой здесь, и что нужно, Господь все подаст».

Неотступно просила Царицу Небесную и Живо­творящий Крест Господень приоткрыть ту малость, что сможет вместить мое убогое сердце, о великом смирен­номудрии аввы-пустынника. Его не решалась трево­жить ни помыслами, ни словами, только молилась.

Однажды, сидя с благословенным отцом, читала Святителя Феофана Затворника, поучения монашест­вующим. Батюшка творил Иисусову молитву, и, как почти всегда, душа его парила в горняя. Прошло уже несколько часов, он время от времени склонял главу ниже колен, но лечь на кровать не желал. Постоянно отрывалась от страниц книги, ибо охватывал страх, что Старец может соскользнуть со стула. Невольно всмат­ривалась в черты лица: сосредоточенное, молитвенное, строгое. Наконец углубилась в читаемое: Святитель проникновенно и глубоко писал о схиме, о Благодати великой схимы и страшной ответственности пред Бо­гом и Ангелами за нее, вразумлял манатейного монаха и не дерзать, в том состоянии, в котором он пребывал, просить благословения на постриг. Совершенно не­ожиданно для самой себя, произнесла вслух, даже громко: «Отче, а где Ваша схима?» — «У тебя!» — отве­тил Старец.

Поначалу, не осознала услышанного, ибо внималаСвятителю Феофану, вразумляющему свое чадо не просить в благословение что-то из его монашеского одеяния, так как враг, писал Святитель, отомстит тебеза меня: как нападает на меня, так и ты, — можешь быть подвергнут его козням...

Сказанное Старцем о схиме в тот день не запечат­лелось в душе, только в памяти. Схиму Батюшки мы не видели и не знали, где она. Сердце не имело сомнений, что авва — схимник, поскольку Батюшка сам неодно­кратно говорил об этом, остальное не имело духовного смысла.

По Номоканону (глава 90), Архиерей, пост­ригшийся в Великую Схиму, должен отказаться от епископской власти и управления и остаться до конца жизни схимником-схиепископом.

Господь не спрашивает нас, когда что послать: от изволения Божия зависит наша жизнь и все происхо­дящее с нами. Мы не можем судить, почему Господь сотворил так или иначе, не нашего это ума, на все воля Божия, наша лишь непрестанная молитва и труды.

Когда человек усердствует в послушании к Божию Произволению и постоянно пребывает в нем, то про­исходят воистину чудеса Божии, — как нечто естест­венное и обыкновенное. В начале марта 2000 года по­сетил Старца раб Божий Алексий. Он, как и его ро­дители, был духовным сыном Старца.

По прошествии некоторого времени Алексий дос­тал из сумки сверток — небольшой по объему и легкий по весу, как показалось мне. В келлии воцарилась благоговейная тишина. Благодатный Старец протянулруку, взял сверток и открыл его: воздух наполнился благоуханием.

Нашему взору предстала Ангельская схима, сияю­щая и огненная; всех обдало пламенем. Алексий взволнованно сказал: «Еле донес, Батюшка, такая онатяжелая!» Мы внимали изволению Промысла, о нас благодеющего, зрели плоды смиренномудрого сердцасвятого подвижника. Возрадовался дух: Старец Божийвозложил на себя схиму, тихо промолвив: «Это моя схима, настоящая».

Авва долго молился, часто прикладывался к Голгофскому Кресту, постоянно осенял себя крестным знаме­нием, читая молитвы, вышитые на ней:

«Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю; а иже погубит душу свою Мене ради и Евангелия, той спасет ю».

«Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в онъ. Просвети одеяние ду­ши моея, Светодавче, и спаси мя».

 «Рече Господь: Да возрадуется душа моя о Господе». «Сердце чисто созижди во мне, Боже». «Колена моя изнемогоста от поста, и плоть моя изменися елеа ради».

«Стопы моя направи по словеси Твоему».

Алексий поведал следующее...

В Москве подвизалась раба Божия монахиня Ма­рия (Терентьева. 1927^2000). Много лет она была при Старце Кирионе, в Псково-Печерском монастыре, не­сла келейное послушание. Незадолго до своей кончи­ны, Старец Кирион передал ей схиму, со словами: «Это схима великого Старца, большая святыня. Пришла она ко мне от Старца Симеона (Желнина)». Накануне пе­рехода в Вечность, она благословила Алексия передать схиму Старцу Николаю (Гурьянову). «Это его схима, — сказала матушка, — она давно у меня для него хра­нится». Алеша испросил молитв о новопреставленной монахине Марии.

«Я ее хорошо знал», — промолвил Старец.

Каждый из нас, бывших в келлии (келейница мо­нахиня Михаила, позднее схимонахиня Иоанна, Алек­сий) по очереди встал перед Старцем на колени. Схи­ма была горячей, благоухала. Когда Старец покрыл схимой мятущуюся мою душу, узрела его всего в огне и светолепным.

Благодать воссиявала во всем естестве боголепного Старца. Лик и руки его, давно потерявшие цвет плоти,излучали свет; Ангельская схима сама источала сияние. И восчувствовало сердце, как легкое дуновение — «глас хлада тонка»: «Выйди и стань на горе пред Лицем Господним; и вот Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; послеогня — веяние тихого ветра, и там Господь»(3 Цар.19,11-12).

«Глас хлада тонка»...

Услышала тихие слова Старца: «Теперь ты знаешь, где Господь: Он находится внутри твоего сердца».

РИЗЫ СМИРЕНИЯ

Светоносному отцу совершенно были несвойст­венны ни гордыня, ни тщеславие, ни осознание вели­чия своих духовных дарований и сана. Ему была прису­ща врожденная, Богом благословенная скромность и дивное смирение. О своем епископстве он говорил просто и благодушно, в глубокой простоте сердечной: «такова была воля Божия, Архиерейство мое закон­ное и многолетнее».Достоинство сана и духовных да­рований незабвенного Батюшки Николая несомненно высоко и велико, но чувства, с которыми он жил, были смиренны, что и не дозволяло многим, имеющим о се­бевысокие чувства, даже допустить мысль о его архиерействе.

Батюшка всегда учил всех простоте, той святой простоте и чистоте сердца, которую он стяжал и кото­рая учит видеть мир духовным взором: «Вы должны чувствовать и понимать, — говорил он, — что Бог руко­водит всем, и ничто не происходит без Его воли». Одна­жды в 1997 году к нему обратились из народно-патриотического союза Петербурга, из редакции газеты «Земля Русская», выходящей под эгидой Петровской Академии наук и искусств: «Батюшка! Как жить, когдаРоссией правят люди, ненавидящие и разрушающие ее?» «Нет! — перебил Батюшка Николай. — Нами пра­вит Бог! Живите и радуйтесь!»

И добавил Старец: «Живем неплохо — церкви не разрушают»...

Старец — епископ, «кафедра» которого в смысле духовной ответственности и «земной протяженности» превосходила многие митрополичьи кафедры или же округа, поскольку подвижник имел от Господа послу­шание принимать всех притекающих к нему.

Историк Церкви профессор Е. Голубинский в «Ис­тории Русской Церкви» в главе о каноническом управ­лении ее пишет, что церковное управление слагается из двух элементов: «из того, что есть в нем богоучрежденного,и того, что есть в нем обыкновенного, челове­ческого. Богоучрежденное... что каждое христианское общество, большое или малое, должно иметь свою Ие­рархию, состоящую из епископа, пресвитеров и диако­нов; все же остальное в нем — система так называемой административной централизации, происхождениястоль же человеческого... как все порядки всех граж­данских обществ» ⁷.

Богобоязненный монах епископства себе не искал, он был предызбран Господом, что определяется «богоучрежденностию», он был возвеличен и облечен в вы­сокий епископский сан по Промыслу Божию за свое великое смирение и любовь ко Христу. «Человеческой, административной» чести епископства, с наличием назначения на конкретную, земную кафедру, он не имел... «Так было угодно Богу», — объяснял нам сми­ренный Старец. Ибо Спаситель зрел сердце его: превы­ше всего созерцатель Тайн Божиих праведный Нико­лай любил аскетический, святой, уединенный образ жизни, ведущий ко блаженству. Он желал только одно­го, чтобы из сердца его непрестанно изливалась слад­чайшая молитва: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Бо­жий, помилуй мя, грешного». Эта молитва превращаетдыхание в Божественный гимн, возносит ко Христу, соединяет с Ангелами и содевает человека подобиемБожиим. Он не хотел терять сердечную молитву, кото­рая открывала мир небесный и возносила в горняя, где он созерцал неизреченные и страшные видения, «по­нять которые не может никто, кроме тех, кому удает­ся достичь этой степени», — объясняет Варсонофий Великий. Чудотворец Иоанн Шанхайский постоянно напо­минал изречение Святого Григория Богослова: «Те, ктооставляют кафедры, не теряют Бога, но будут иметь епископство горнее, что много выше и безопаснее, чем это епископство дольнее».

ГОРНЕЕ ЕПИСКОПСТВО

Горнее епископство хранил и восхитил в блажен­ную Вечность святой Старец Николай. Очевидно, чтодля Батюшки епископство не было «почетной ступе­нью», а являлось духовной лествицей восхождения к небесному, и пример его шествования от земли на Не­бо должен и наши умы привлекать к Богу и иным, не­бесным,реальностям, которые невозможно постичь логическим мышлением.

Батюшка Николай, по своей духовной жизни, во многом подобен Владыке Иоанну Шанхайскому. Не­обыкновенна простота, святая простота их Духа, по­зволяла им быть свободными от того, «как принято ду­мать», «как должно считать», он не был стеснен рамками человеческих воззрений и мнений. Возвышенная, постоянная устремленность к высотам Небесного ми­ра, делала его таинником Божиих откровений. Прежде всего, Владыку Старца Николая (схиепископа Нек­тария), как и владыку Иоанна, надо понимать как Христа ради юродивых, оставшихся таковыми и в епископском сане. Оба Владыки, подобно Григорию Богослову, не соответствовали «принятому» «стандарт­ному» пониманию «облика» епископа. Они жили жизнию духа, а не плоти. Вот как говорил о монашестве Чудотворец Иоанн: «Монаху, как только постригут его,надо все сразу дать: саккос, великий омофор, белый клобук с алмазным крестом, две панагии, — словом, все. А потом, по мере возрастания духовного — пома­леньку, потихоньку все это опытные старцы будут с не­го снимать. И если он станет истинным монахом, вои­ном Христовым — то в гроб ляжет в одном подрясничке». Батюшка Николай прошел смиренным путем делания, неся в простоте свое послушание епископа, иотошел ко Господу истинным монахом — «воином Христовым, в одном подрясничке».И напрасно не хо­тят понять эту духовную высоту люди, которые, не уви­дев на всечестном теле Старца Николая во время обла­чения (опрятывания) парамана, берутся судить, что онне монах. Такие монахи-епископы, как схиепископ Нектарий — красота и радование Церкви, ибо они яв­ляются вместилищем великой, огненной силы Духа Христова, которая преображает мир, являет ему при­мер победы Духа над плотию. Именно древнеотеческий дух озарял душу праведного Старца, который по­добен огненному херувиму, попаляюшему внешнее, плотское, недостойное внити в Царство Небесное. Именно такие святые, как Батюшка, восприняли не­бесную славу отцов, ни во что вменявших земное.

С точки зрения канонической, говорил Батюшка, архиерейская хиротония его была законной и безупреч­ной, имевшей исходную преемственность. Воистину, это так и было... Богобоязненный пастырь, исполнен­ный с детства монашеских добродетелей и дарований, прошедший монашеский искус под водительством опытных старцев, имевший непорочное и доброде­тельное житие, совершавший служение в Православ­ной Церкви среди пастырей-архиереев исповедников, наблюдавших его достойное жительство, по Промыслу Божию и благословению отцов — поставлется в епи­скопы в трудное для Русской Церкви время. Поставля­ется без кафедры,поскольку тогда кафедры не откры­вались, а упразднялись: уничтожалось самое Тело Свя­той Церкви, физически истреблялись корни — духовенство и архиерейство. Всем ныне известны страшные последствия и данные в цифрах этих гоне­ний. Сравним, восплачем и помолимся...

На 1917год: Епископов — 163; священников — 51.105; храмов — 79.767; монастырей — 1.257. К 1939 году. Епископов — 4; священников — 400; храмов — 400; монастырей — 80... По словам святого Батюшки Серафима: «Ангелы Божий не успевали принимать ду­ши умученных за Веру».

Уже Поместный Собор Русской Православной Церкви 1917—1918 года принимает решение срочно увеличить число архиерейских кафедр и в епархиях от­крыть по нескольку викариатств, совершить архиерей­ские хиротонии. Мудрые Архипастыри, светильники Церкви, прозревают грядущее... Всезлобный ад обру­шился на Церковь после того, как был предан, всеми оставлен и ритуально умучен извергами Русский Пра­вославный Царь. Отъят был Удерживающий Божий Помазанник, — и тайна беззакония открылась во всем своем страшном, диавольском коварстве. В 1939 годуиз Архиереев на своих кафедрах оставались: Митропо­лит Московский Сергий (Страгородский), Митропо­лит Ленинградский Алексий (Симанский), Архиепи­скоп Петергофский Николай (Ярушевич), управляю­щий Новгородской и Псковской епархиями, и архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский).Открытое духовенство, оставшееся в живых, находи­лось в тюрьмах, лагерях и ссылках. Исповедники веры Христовой взошли на Голгофский Крест. Последовална Крест за Христа и Царя двадцатилетний таинник Божией Матери Николай, уже имевший монашескийпостриг.

«Сорвали цветок и топчут его в грязь»

Эти слова вышли из уст одного архиерея-мученикапри виде смиренного юного монаха, оказавшегося в узах в Питерских «Крестах». Смиренный, непоколеби­мый молитвенник! Это отражалось во всем облике Ба­тюшки и в глазах с самого детства. Высокого роста, со­бранный во всем: и в мыслях, и в помыслах, и в словах, и во взгляде. Он казался мне всегда очень высоким, по­тому что дух его пламенел молитвенным столпом к Небу. Взор Старца, с детства, всегда обращен вовнутрь.«Знай себя, храни сердце!» — так постоянно научал Старец. Глубинное созерцание Господа чрез молитвой очищенное сердце. «Я с детства только Господа знал и Его любил... Любил Господа так, что плакал. Всегда, и вовсем, и везде для меня был Один Сладчайший Спаси­тель мира Христос». В Чудских Заходах проживало много эстонцев, они были протестантами, лютерана­ми, не освященными Духом Святым. Юный отрок знал, что без принятия Благодати святого крещения спасения души не будет и, духовно любя своих малень­ких эстонский друзей, погружал их в бочку с водой —и крестил со словами: «Во Имя Отца — Аминъ! — и Сына — Аминъ! — и Святаго Духа! — Аминъ!» Затем одевал всем деревянные крестики, которые сам делал. Часто собирал на молитву, вручал иконы, кресты и спением: «Господи, помилуй» («Иссэнт хэй да арму» — по-эстонски) вел крестным ходом вокруг Храмаи села. И до последнего дня своей земной жизни Ста­рец возносил ко Господу это прошение на двух языках.

«Иисусе Сладчайший, спаси нас!»— так молилсяво всех скорбных обстояниях духоносный отец. Ака­фист Иисусу Сладчайшему был его молитвенным дыханием. Читая его, он разговаривал с Господом. Благо­ухание молитвы Иисусовой, почивавшей на устах и в сердце Старца, наполнило светом тюремную камеру. Втемной каменной пещере зазвенел весенний ручей, мощно пробивший заледенелый снег. Томившиеся долгое время в камере узники почувствовали молит­венные удары юного сердца. Билось оно любовию ко Господу... Эта любовь мгновенно согрела усталые от брани и искушений сердца. Батюшка всегда мало говорил, потому что непрестанно пребывал в молитве, и она истекала и в сердца бывших рядом с ним людей...Не преобучал Иисусовой молитве специальными на­ставлениями, но просил Господа даровать ближнемуэто утешение; конечно, если сердце человека искало Божественной сладости в Сладчайшем Имени Спаси­теля, и тогда Господь Сам, за молитвы Старца, возжи­гал сердце.

Божественный плод молитвы отражался во всем облике юного подвижника, и убеленный душою архиерей-мученик, опытный делатель и наставник при­зывающих спасительное Имя Господа Иисуса Христа, узрел яко крин селъный, распустившийся посреди гряз­ной камеры. «Сорвали цветок и топчут его в грязъ» — прошептал Владыка. Сердце архипастыря было истощено болью и переживаниями за судьбы Церкви. Все кто молятся, излагают свои мысли светло-духовно и приточно-образно. «Благоухающий крин Царицы Небесной» — так видели Старца Николая ду­ховные люди. Величие нареченного образа восходило к высоте и силе молитвы Старца. Ангельские струны его души звучали в гармонии с Ангельским миром, славя­щим Бога.

Ангельские души праведников пребывают с нами в мире, во зле лежащем. Они украшают и очищают наш страшный мир. Они научают нас Любовию Христовой не отчаиваться и жить в этом мире, побеждая страх, ибыть верными Спасителю даже до крови. Батюшка Николай был верным. Мы любили с ним вспоминатькрестные страдания русских Архиереев и духовенства. Какую радость доставляли ему жизнеописания новомучеников и исповедников Российских! Некоторых изних Старец близко знал, многое рассказывал о них. «Слава Богу! Им теперь молятся и учатся от них вере христианской и мужеству, исповедническому духу», —говорил Батюшка. Помянник духовенства и мирян, принявших мученическую кончину на Бутовском по­лигоне под Москвой за то, что они не отреклись от Христа, он взял из моих рук со словами: «Святые Муче­ники, молите Бога о нас!» — и попросил оставить емуэтот Помянник на молитвенную память. Попросил именно так написать на первом листе: «На молитвен­ную память Батюшке...» Слушая их жития, он часто плакал и непременно делал глубокий поясной поклон ко святым образам, а если были силы, то и земной —пред иконами Спасителя и Матери Божией.

В житии святого Архиепископа Пермского и Кунгурского Андроника (Никольского), которое читали еще задолго до публикации в рукописях, есть удиви­тельное свидетельство его мучителей о том, как он велсебя на допросе и как свято берег Веру, напутствуя христиан «не принимать злых умыслов инородцев наЦерковь Христову, которая является последним усто­ем, сохраняющим от развала нашу русскую нацию» и собранное веками самим народом богатство. «Все моепреступление против власти рабоче-крестьянского правительства, — сказал Владыка, — сводится к тому, что я содержу верно и твердо исповедуемую мною свя­тую Православную Веру, заповедующую мне до смер­ти стоять за Святую Церковь и церковное достояние». Затем Владыка долго молчал и не отвечал ни на одиниз вопросов. Присутствовавший в ЧК на допросе сви­детель вспоминает: «А потом, будто решившись на что-то, снял с себя нагрудный крест, завернул его в большой шелковый лиловый платок, положил перед собой на письменный стол, поднялся с кресла и, обра­щаясь к нам, сказал примерно так: «Мы враги откры­тые, примирения между нами быть не может. Если бы положение было противоположным, я, Именем Гос­пода Бога, приняв грех на себя, благословил бы пове­сить вас немедля. Других разговоров от меня не будет». Потом сел, не спеша развернул крест, надел на шею,спокойно поправил его на груди и превратился в будто бы отсутствующего человека». Превратился в отсутст­вующего. Да, богоборцы не ошиблись! Святитель вос­ходил ко Господу, оставляя богоотступникам их ру­котворный ад!»⁸

В семнадцатом веке пережила Святая Русь лихоле­тье «рукотворного ада», в Смутное время, когда на нее, как на огромный тонущий корабль, ринулись со дна разные хищники: продажные бояре и князья, поляки сСигизмундом, иезуиты с «католической экспансией», самозванцы и «воры», и жидовины... Казалось, что днирусские сочтены, уже звонил похоронный колокол по Святой Руси... Но среди этой смуты загремел глас Пат­риарха Гермогена, призывающий свергнуть иго: «Не бойся, малое стадо, яко благоизволил Отец Небесный дать нам Царство... Если велики волны и грозна буря, не бойся гибели, ибо на камне Веры и Правды стоим. Пусть пенится и беснуется море, оно не может пото­пить корабля Иисусова!»

На Святого Патриарха поднялся главарь измен­ников, предатель, что хуже любого иноплеменника, требовать, чтобы «разрешил Патриарх народу Крест целовати самому Королю Сигизмунду». Гермоген — адамант, с проклятием отказал боярам передать Рос­сию и Православие в угоду полякам и папе. Салтыковбросился с ножом на Патриарха Гермогена, но без-сильно отступил, когда Святый пастырь, творя крест­ное знамя, возгласил: «Крестное знамение да будет против твоего окаянного ножа. Будь ты проклят в сем веце и будущем!»

А Святой Руси Патриарх Гермоген оставил запе­чатленный мученичеством завет:

«Стойте за Веру Православную неподвижно, а я за вас Бога молю!»

Мученики двадцатого века исполнили этот завет, исполнил его и духоносный Старец Николай — Столп Веры, мужества, истинный, непреклонный на соглаша­тельства, непоколебимый пастырь — Царский Архие­рей схиепископ Нектарий, воспевающий и хранящий в сердце своем заветы Святой Руси и передавший эти заветы нам: «Храните Веру Православную и молитесь о даровании Царя. Царь-Батюшка — Помазанник Божий. При венчании на Царство Ему дается в руки ски­петр и держава, а держава — образ Державы Небес­ной, Которая в Пречистых Дланях у Спасителя мира. Тот, кто со Христом, тот и с Царем!»

«Христос Воскресе! Русская Земля!»

Молитвенно преклоняю сердце пред памятью до­рогих архипастырей, пастырей и монашествующих Русской Церкви, убеливших своей мученической кровию, своими мученическим страданиями нашу Землю и наши ветхие ризы... «Вот они проходят пред глаза­ми — образы пастырей, гонимых штыками, убивае­мых у околиц родных деревень, где они крестили, венчали, отпускали грехи живым, разрешали от клятвы умерших, ссылаемых на каторжные работы, бредущихпешком, полураздетых в стужу, в далекий Туркестан, в Сибирь, в Соловки, напоивших кровию просторы ро­димых полей и погостов... Тысячи и десятки тысяч свя­щеннослужителей... «были побиваемы камнями... подвергаемы пытке, умирали от меча»... Так славословит их честные страдания за Христа Церковь.⁹

Верные Церкви Архиереи и пастыри были едино-мысленны в осознании произошедшего: приблизилось не просто время гонений, а время антихриста, который начал срывать кресты с куполов церквей и натель­ные кресты с христиан. Он подготавливал свой приходи принятие диавольского начертания... И сейчас мы зрим его лукавую поступь и сопротивляемся его духу,стремящемуся разложить Церковь изнутри; видим ру­котворный ад, творимый служителями сатаны, кото­рый тщится отнять у нас у каждого светлое имя Хри­стово и начертать вместо него свой код-печать, с при­нятием которого откроются врата адовы. Но мы веруем и знаем несомненно, что врата ада не победят Церковь Христову.

Батюшка Николай говорил, что нам не нужны ни­какие «номера в Церкви», и что нужно, в Церкви уже все есть, ничего не надо выдумывать, «века жили без этого». «Номера, коды — это что-то новое, нам не ве­домое и ненужное», — говорил Старец. Представите­лю от Патриархии на вопрос об инн говорил, что он не знает, что такое инн, а как же принимать то, что не ве­даем? «Высказывать пока ничего не могу и не имею», — сказал Старец. Когда же ему высказали опа­сения, что из-за инн в Церкви произойдет раскол, он четыре раза, твердо, постоянно крестясь, сказал: «Нет!Раскола не будет! Православие — оно никогда не было с расколом. Права и славная Церковь. Православная.Права и славная! Да! Стопы моя направи по словеси Твоему, да не обладает мною всякое беззаконие, избави мя от клеветы человеческия, и сохраню заповеди Твоя»... Когда в его присутствии зашел спор о том, что находится в этих номерах, он просто отстранил спорящих рукой, перекрестился и сказал: «Я не знаю,что это инн... Нет, мои драгоценные, я ничего не знаю... Христианин, что должен? Трудиться и молить­ся. Да? Так? — И он так и творит. И молится, и тру­дится, и где работает, на государственном труде, и какон относится к труду — тоже благодатно. Поняли? Вы ведь замечаете, что ничего нет такого — какого-то кривого, а все то, что надо... Я ведь уже много лет свя­щенствую»...

Батюшкин ответ прямой и ясный: за христиани­ном, который и так честно и благодатно трудится, ни­какой контроль и учет — инн, коды — не нужен. В ад­рес Богословской комиссии, которая проходила в Троице-Сергиевой Лавре в феврале 2001 года, на имя Митрополита Минского и Слуцкого Филарета (Вахромеева), он отправил через корреспондентов газеты «Русский Вестник» телефонограмму: «Помоги Вам, Господи, Владыка, спасти Церковь от номеров».

Заключил Старец словами: «Все будет так, как Гос­поду надо. Только надеемся на Милость Божию. Поня­ли? И Милость Божия устраивает так, как надо»... А потом добавил: «Надо всем просить Царя Николая,Он любит Россию и подправит все это кривое — номе­ра и коды»...

Старец Николай и Государь

«Председатель оргкомитета по проведению право­славно-патриотических чтений «Царские дни в Ива­нове» протоиерей Василий Львов, настоятель Иванов­ского храма Казанской иконы Божией Матери, рас­сказал о чудесном видении митрофорного протоиереяНиколая Гурьянова с Острова Талабск (Залит). Отец Василий узнал об этом во время поездки к Старцу Ни­колаю.

Явление это было в середине 1990-х годов. Среди бела дня, между 14.00 и 15.00, Батюшка Николай [ви­дел] необычный сон: он возле домика, на скамеечке, иувидел, что к нему приближается Государыня Импе­ратрица Александра Феодоровна. Он ей низко покло­нился, Государыня взяла благословение. Они сели на скамеечку, где состоялся разговор.

Через некоторое время к ним подошел Государь Император НиколайII. Старец хотел упасть перед Ним на колени. Государь запретил ему это делать и ис­просил благословения. После чего сказал им: «Продол­жайте свою беседу», обошел вокруг домика и исчез.

Беседа с Государыней продолжалась в течение часа. После этого случая Старец Николай стал всех благословлять молиться Царственным Мученикам о спасении России, говоря, что Царская Семья имеет сугубую благодать пред Богом.

Отец Николай выделяет также молитву к Цесаре­вичу Алексею и говорит, что Он «велик пред Богом».

Осенью 2000 года во время поездки на Остров отецВасилий жаловался отцу Николаю об инн, опасаясь принуждения. Старец письменно благословил его со­вершать еженедельно Акафист Царю Николаю и Цеса­ревичу Алексею и после Акафиста обязательно совер­шать в их честь крестные ходы вокруг храма и междухрамами. Отец Николай также благословил обяза­тельно поминать Царскую Семью на всех отпустах.

В декабре 2000 года Старец Николай передал от­цу Василию благословение совершить крестный ход вокруг г. Иванова, что и было сделано. На следую­щий день состоялось епархиальное собрание, на ко­тором единодушно было принято решение не прини­мать инн.

Старец Николай Гурьянов сказал отцу Василию, что совершение крестных ходов по всей России с име­нем Государя Николая IIи всей Царской Семьи — «это огромная сила»»¹⁰.

«Хлада и мраза терпение,

в ланиты и перси заушение,

от безбожных иудей гонение»

Батюшка Николай не любил рассказывать о ми­нувшем, но он его никогда не забывал: оно было нераз­лучно от его святого жития.

После подписания Митрополитом Сергием (Стра-городским) печально известной Декларации 1927 года, на Церковь обрушилась очередная волна гонений, на­чалось самое страшное уничтожение Веры; духовенст­во не только не выпустили из лагерей и тюрем, но на­против, забирали и лишали свободы оставшихся.

Прежде всего, обозначим четко, со слов Старца, что он в чистоте и святости исполнял Евангельскиезаповеди и хранил Православную Веру в чистоте, не уклоняясь ни в обновленчество, ни в сергианство. «Хранил я Веру в чистоте!»... Благодатный Старец не принимал искажение духа Церкви и не позволял сво­ей совести оправдывать безбожие и идти на соглаша­тельство. Во мраке разбушевавшихся невзгод, уклоне­ний и уступок новой власти, Старец всегда оставался истинным Царским Архиереем, пребывал в верности Церкви в ее исходной преемственности, отчуждаясь от«нового мира», который строили на земле гонители Христа.

По голосу совести, по долгу христианского бра­толюбия, двадцатилетний подвижник открыто вы­ступает на защиту святынь и исповеднический путь. Это — путь всей Церкви Христовой во все времена в этом мире. Подлинная власть Церкви — Церковь го­нимая. В древние века, святые отцы, влекомые тем жегласом совести, оставляли пустыни и приходили в го­рода к людям, исполняя то, что считали своим долгом: поддерживали гонимых за Веру Православную христи­ан, посещали тюрьмы, приходили на слушание дел христиан в судах, писали и гневные, обличительные, и умилостивлительные письма императорам и патрици­ям. Пустынники и молитвенники оставляли пустыни икеллии и шли в мир, во зле лежащий, чтобы преобра­жать и исправлять его своей Любовию. Так поступали Святой Антоний Великий, Святой Григорий Палама,великий учитель безмолвия и исихазма, Макарий Великий. Этимсвятые отцы служили Самому Страдаль­цу Христу.

Это не путь фарисеев и книжников, которые, ими же предписанными догмами и нормами, связывали Церковь, заставляя, от ее имени, народ церковный служить своим прихотям, а не Христу.

«Истинно верующий христианин, — наставлял нас святой Старец Николай, — должен быть ревностным, верным Спасителю. Особенно монахи... Нести Еванге­лие в себе и всем». Если же ревность по Богу остывает,добавлял Батюшка, происходит «известное дело»: как сказал Преподобный Серафим — монах превращается в потухшую черную головешку, и вместо Благодати, в нем — пустота.

Где бы Батюшка Николай ни находился, он твердо исповедовал Христа и Евангелие. Когда стали рушить один из Храмов в Петрограде, он проходил рядом, тутже подошел и сказал: «Что вы делаете?! Ведь это Храм, святыня! Если вы не уважаете святого, поберегите хотябы памятник истории и культуры и подумайте о Божием наказании, которое за это будет!»

Батюшку арестовали через некоторое время... С 1929 года, по словам Батюшки, «я стал переезжатьиз санатория в санаторий»...

Питерские «Кресты»... Затем еще три тюрьмы, ссылка, лагерь... У Батюшки в альбоме была удивитель­ная страница, он часто показывал ее: фотографии всехчетырех тюрем, а рядом — фрагмент иконы: Царица Небесная и Святой Иоанн Богослов у Креста Спасите­ля. Матерь Божия склонила Свою Пречистую Главу, Лице Ее скорбно и в слезах...Она не может зрети Сына Божия Распинаема... «Так было с нашей Святой Рус­ской Православной Церковию, — плакал Батюшка. — Ее распинали». «Я всегда был горячий в Вере, чтобы мне ни дела­ли! — говорил праведный Старец. — В лагерях, в тюрь­мах — всегда радовался, что с Богом. И, знаете, даже резко говорил: «Как вы смеете хулить Христа и все свя­тое! Покайтесь! Бог за это накажет!» Многим отцам-подвижникам было открыто наказание, которое поне­сем за поругание святынь и отвержение Бога, открытоэто было и мне». У Святителя Игнатия Кавказского есть слова, которые Батюшка заповедал нам хранить вдуховном монашеском правиле: никогда не уклоняй­тесь от свидетельства об Истине, как бы вас не мучили и не давили; если христиане будут молчать, то возгласяткамни — события.

Старец всю жизнь горячо оплакивал всеобщее па­дение и отступление. Величественная, светлая, сияю­щая, как белоснежная вершина горы, душа его была чужда малодушия и духовной трусости.

Он всегда сопротивлялся злу, в любой его форме, особенно лукавой и «добренькой».

Твердый верой, что всем управляет Бог, а не чело­век, Батюшка стоял в первых рядах святых отцов, воюющих против самого сатаны. Епископ Варнава (Бе­ляев) пишет: «По силе нравственного сопротивления...встретят скорби, не призрачные и страшные. Про­жить, как следует, ради Христа, это не мутовку обли­зать». «Надо спрашивать себя, — продолжал он, — приглядываться к себе: сохранили ли мы ту горячность, которую имели вчера, год назад и больше? Если нет, то,увы, значит, идем назад. Назад, а не вперед. Как требу­ет Апостол: «Гони... к почести высшего звания, вперед простираясь, задняя забывая!» Ведь если не «вперед»,то что это значит? Какая-то точка, в лучшем случае, топтание на одном месте, нуль. А нуль, что такое? Ни-че-го! Застой, пустота!»

Обличающими словами Старца были слова: «пус­тота» и «безверие»... «Это все — пустое!» — скажет, и «закроет», «отрежет» тему разговора или мысль. КогдаБатюшку спросили, какой грех более всего «волнует»его в душе современного человека, он ответил: «Вы знаете, безверие... Безверие — вот это страшно... Осо­бенно в Православии, в христианстве. Кому Церковь не Мать — тому Бог — не Отец!»

Земной заповеди раболепствования он противо­поставил всей своей исповеднической жизнию небес­ную заповедь о свободе христианской души.

А этой свободе во Христе он сам учился у святых отцов, особенно, у Христа ради юродивых, каковым по подвигу и был Старец Николай. Он имел великую сво­боду духа, в которой и познается истинная высота ду­ховная.

Печальную Декларацию Митрополита Сергия 1927 года он не принял и не одобрял. Батюшка не осу­ждал никогда Патриарха Сергия, но не брал на свою совесть ответственность оправдывать этот шаг. Тысячихристиан, страдавшие в это время в лагерях за Христа,по этой декларации назывались «уголовными» пре­ступниками от лица Церкви. «Но это — неправда! — говорил Батюшка, — Это не преступники, они не пре­ступали заповеди, а хранили их, за это и попали в ла­геря и были мучениками за Веру! И сколько их оста­лось там! Слава Богу! Они — со Христом!»

«Помогла или нет эта Декларация нашей Церкви в те тяжелейшие дни — пусть судит история, — отвечал Святейший Патриарх Алексий IIна вопрос корреспон­дента «Известий» в отношении Декларации 1927 го­да. — Не хотел бы выносить оценку этим действиям Митрополита Сергия. В ту ночь мы могли бы лишь пла­кать вместе с ним. Насколько можно судить, ему была предложена «альтернатива»: или подписать, или рас­стрел нескольких сот епископов, находившихся уже под арестом. [...] Сегодня же мы можем сказать, что не­правда замешана в ею Декларации. Декларация стави­ла своей целью «поставить Церковь в правильное отно­шение к советскому правительству». Но эти отноше­ния — а в Декларации они ясно обрисовываются как подчинение Церкви интересам государственной поли­тики — как раз не являются правильными с точки зре­ния Церкви. [...] Трагедия Митрополита Сергия была в том, что он пытался «под честное слово» договориться спреступниками, дорвавшимися до власти. [...]»^п.

«Люди исчезали и пропадали, — говорил Батюш­ка, — Расставаясь, мы не знали, увидимся ли потом. Мои драгоценные духовные друзья! Все прошло! Я долго пла­кал о них, о самых дорогих, потом слез не стало... Мог только кричать от боли... Ночью уводили по доносам, крутом неизвестность и темнота,.. Страх, всех опутал,как липкая паутина, страх. Если бы не Господь, человеку невозможно вынести такое... Сколько духовенства уму­чено, архиереев истинных, которые знали, что такое Крест и шли на Крест... Как они плакали, что все не сбе­регли Царя! На моем пути жизни я имел благодатных друзей. Самые близкие, духовно близкие, все уже Дома,..

...Идешь по снегу, нельзя ни приостановиться, ни упасть... Дорожка такая узкая, ноги в колодках. Повсю­ду брошенные трупы заключенных, так и лежали не погребенные до весны, потом рыли им всем одну моги­лу. Кто-то еще жив. «Хлеба, дайте хлеба...» — тянут ру­ку»... Батюшка протягивал ладонь, приоткрывал ее и говорил: «А хлеба-то нет!» Потом плакал и долго мол­чал, молился.

Он помнил всех умученных, помнил их страдания, молился за всех, показывал фотографии многих духовных друзей. «Это мои духовные»... Часто просил помя­нуть святое имя иеродиакона Варсонофия, близкого и родного друга. Годы и месяцы уносили друзей и врагов. Мрак и тоска забирались в сердца, только не в сердце Батюшки. Там всегда пасхально, непрестанно молит­венно крепко: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного».«Не было никакого страха, ис­тинно говорю вам», — сказал Старец и осенил себя крестным знамением. — Нельзя принимать их раб­скую, ложную силу. Страшную и безбожную. Это жевсе от врага, сатаны... Я не молчал. Не знаю, что со мной было! Даже улыбался и радовался. Один следователь надопросе кричал: «Бога нет!» — «Вы Его скоро увиди­те», — сказал я... На следующий день Господь призвал его душу».

«Страха же их не убоимся, яко с нами Бог» (Ис 8,12).

Молитвенный призыв Праведного Старца Николая (Гурьянова)

Вставай, грехом порабощенный,

 Тот, кто окованный грехом!

 Иди на бой с грехом непримиренный

И будь на жизнь, на смерть готов.

Это будет Блаженство,

Где повсюду кругом

Со Иисусом Воскресшим

Воспрянет род людской.

Тогда неверье упразднится,

До основанья,

а затем — Любовь и Правда воцарится,

В сердцах не будет зла совсем.

Никто не даст освобожденья,

Лишь Бог могучею Рукой

Дарует нам Он избавленье

В Его Дарах — Крови Святой.

Чтоб свергнуть грех с души всецело,

Одно лишь средство есть у нас:

Раскайся пред Иисусом смело

И сердцем отвернись от зла.

Ведь мы работники всемирной,

Великой Армии ХРИСТА,

Мы — христиане, во вселенной

Должны примером быть всегда!

Кто убедит, кто людям скажет

О Правде Истине Святой,

Любовь на деле кто докажет,

Вот наше дело — долг святой!

Это будет Блаженство,

Где повсюду кругом

Со Иисусом Воскресшим

Воспрянет род людской.

НЕБЕСНОЕ ПОСЛУШАНИЕ ЦАРСКОГОИЗБРАННИКА,

Тяжелые изнурительные работы на строительстве железной дороги на Воркуту Старец называл «послу­шание». «Там у нас такое послушание было: топор, ло­пата, пила, — работа такая... В Полярье путь желез­ный готовим проложить, облегчить жизнь крещеным, страну обогатить...» Эти строки излились из незлобивого сердца праведника, так он видел послу­шание свое пред Господом: «облегчить жизнь креще­ным, страну обогатить». Зловонные теплушки, пере­полненные озлобленными людьми, теряющими от страданий человеческий облик, без пищи и тепла, из­девательства, заушения, биения — все это терпел свя­той ради Христа, дабы облегчить своим «послушани­ем» жизнь крещеных и подать им благоденствие, «страну обогатить».

В тридцатых годах двадцатого века

(Автобиография)

К Тебе, о Мать Святая,

Я, бедный раб грехов,

 Со скорбью и слезами

Пришел под Твой Покров.

Мне много горя грешном,

В чужой стране одном,

Как изгнанному Адаму

Из рая вон мечом.

Изгнали меня люди

Из России вон,

Оставил мать родную,

Друзей, и Отчий дом.

Я выслан в даль иную,

Там много лет мне отбыть

Мне дали вольну ссылку

Где хочешь можно быть

Теперь всего лишен я,

Посаженный в тюрьму,

 Досада, горе, голод,

Терпеть уж не могу.

Решетка, стены толсты —

Все надоело мне,

И день за днем жду воли,

Но не дождаться мне.

Увы! Я вновь в изгнанье,

Б стране снегов и льда,

Где с людом обреченным,

Покорный раб труда.

В Полярье путь железный

Готовим проложить,

Облегчить жизнь крещеным

— Страну обогатить.

Физически устали,

В зарях недуг слепит,

От скудости питанья

Нас смерть косой разит.

Прошу, Святая Дева

 В несении Креста,

Для славы Божьей Церкви

Спаси, спаси меня!

Так страдали и страдают «за други своя» угодникиБожии. В этих мыслях святого Старца нет иронии и сарказма, свойственных людям с нечистым сердцем, наполняющим весь мир «двойным», темным смысломподозрении и намеков. Это стихотворение Батюшки Николая «Автобиография. В тридцатых годах двадца­того века», написанное им 8 ноября 1931 года, повест­вует простым, безыскусным языком об очистительныхстраданиях его души. Оканчивается оно, как все у Ба­тюшки, — чисто и светло, пасхально: «Прошу, Святая Дева! В несении Креста, для славы Божией Церкви, спаси, спаси меня!»

Воистину, молитва праведника не бывает не услы­шана! Несколько раз Старец святой был избавлен Ца­рицей Небесной от преждевременной смерти. Однаж­ды его придавили на лесоповальных работах вагонет­кой, ему продавило всю грудную клетку. Страдания были невыразимые, он уже не дышал, душа выходилаиз тела. Тогда его отнесли на руках, сокрылись, и не­сколько архиереев и отцов служили на нем Господу Бо­жественную Литургию, как в Древней Церкви на мо­щах святых мучеников-исповедников. Великий молит­венник Земли Русской был сохранен Господом для Церкви. Это чудесное избавление Батюшка предвидели о нем написал в 1931 году: «Прошу, Святая Дева! В несении Креста, для славы Божией Церкви, спаси, спаси меня!» В этих пророческих словах Господь пред­начертал и будущее церковное прославление подвиж­ника благочестия и исповедника наших времен Стар­ца Николая, которое свершится в Богом назначенное время. Ведь слава Божией Церкви в ее святых!

В другой раз Батюшке уронили на ноги тяжелый рельс и покалечили все ступни, с той поры ноги его «едвадержали», как говорил Батюшка. Посему, огромное му­жество являл нам Старец, стоя на больных ногах часамиво время Божественной службы в Храме, затем у своей калитки или же дверей келлии, принимая народ. Он все­гда стоял! Стоял твердо за Веру Христову стопами, стоял,утешая страдающих людей на стопах, молился Господу обо всем грешном мире на стопах! И когда телесные его силы иссякли, держась за шкаф у постели, стоял на сто­пах, умоляя со слезами Спасителя продлить жизнь миру для покаяния. Потому мы величаем подвиг Батюшки Ни­колая столпничеством... По окончании земного столп­ничества, «к свету идяху, Христе, веселыми ногами, Пас­ху хваля вечную»,Старец Николай возлетел ко Спасите­лю мира Сладчайшему Господу нашему Иисусу Христу.

Страшным испытанием в узах было для исповед­ника долгое пребывание почти до плеч в ледяной воде... Страдальцев-мучеников, заключенных, согнали в уже замерзавшую реку и никому не давали выйти... Вытер­пел мучения и остался в живых только кроткий молит­венник — исповедник Старец Николай, души же иных мучеников «отлетели ко Господу», очищенные страда­ниями. Батюшка открыл, что его согревала молитва Иисусова, и он не чувствовал холод. Он часто говорил:«Я холод люблю и не чувствую его». Батюшка всегда хо­дил легко одетый, в любой мороз, никогда не кутался и не утеплялся. Потому и украшает житие святого отцапрославление его досточудных подвигов, пред которы­ми, по слову святого Василия Великого, способны пре­клоняться и враги: «хлада и мраза терпение, в лани­ты и перси заушение, от безбожных иудей гонение».

«Большевики хотят всех Архиереев,

священников перестрелять. Чтобы Церковь не

осталась без Епископата, без Архиереев,

необходимо посвящать в священство и

постригать в монашество как можно больше»

Эту фразу Святейший Патриах-Исповедник Ти­хон выкрикнул епископу Андрею (Ухтомскому) с террасы своей келлии в Донском монастыре, когда он на­ходился под арестом, впоследствии он говорил это всем архиереям, приходящим к нему.¹²

Богу было угодно, дабы не прерывалась апостоль­ская преемственность, совершение тайных хиротоний во время таких гонений. Предвидя аресты, физическое уничтожение архиереев и священников, твердые ду­хом епископы возводили достойных в сан и оставляли после себя каноническое продолжение. Доколе остает­ся хотя один твердо-православный епископ — Дух Ис­тины, Дух Святый пребывает со всей Церковию. (Ка­ноничность единоличных архиерейских хиротоний за­креплена на основании церковных правил: «Кормчая» (лист 302. оборот) гласит: «Аще три епископа не обрящутся, достойно есть при двою и при едином избра­нию[хиротонии] быти на епископство», подтвержда­ется это и многочисленными примерами из истории Церкви).

Священномученик Митрополит Казанский Ки­рилл, которого очень почитал и любил Батюшка Нико­лай, произнес пламенные слова в защиту чести епи­скопского сана, которым был освящен и благодатный праведный Старец Николай: «Вот, я — Епископ. Но меня сделала таковым Святая Церковь Христова. Не ясам себя поставил! Я имею на себе преемственность духовной власти Апостолов, святых учеников Христо­вых, рукоположивших вместо себя «мужей апостоль­ских». Апостолы заповедали своим преемникам совер­шать рукоположение и далее. И так это апостольскоерукоположение дошло и до меня, многогрешного... И я поставлен во Святой Церкви Епископом. И я имею на себе бремя их власти духовной...» ¹³

Старец, по благословению, не вышел на открытое епископское служение, он не считал необходимым ниобнародование, ни разъяснение своей епископской хиротонии, ни своей сокровенной жизни во Христе: поскольку он всегда пребывал со Христом и во Христе,и что могло быть желаннее и выше этого божественно­го соединения, созерцания... Все святые отцы свиде­тельствуют о том, что истинная христианская жизнь есть жизнь внутренняя,а не внешняя: Авва Агафон го­ворил, что всякий человек подобен дереву; труд телес­ный — листья, а хранение сердца — плод. Сердце Аввы Николая пребывало неразлучно со Христом, Старец Иосиф Афонский Исихаст так объясняет стяжание благодати: «Благодать делания уподобляется сияниюзвезд, просвещения — полнолунию, а благодать совер­шенства — созерцания —полуденному солнцу, прохо­дящему по небосводу.

Так вот, когда благодать умножится в человеке, ион знает все написанное, как мы сказали, он прихо­дит в великую простоту,.. ум его расширяется, при­обретая огромную вместимость... Совершается еди­нение Бога и человека, так что он не может сам себя разделить... Только когда пройдет созерцание, он сно­ва возвращается в свое естество. Тогда как пребывая в созерцании, он как бы другой и из Другого. Весь пол­ностью соединяется с Богом. Думает, что у него нет ни тела, ни жилища. Весь — парящий. Без тела восхо­дит на Небо!

Воистину велико это таинство. Ибо видит человек то, о чем язык человеческий не может рассказать.

И когда проходит это созерцание, он пребывает в таком смирении, что плачет. Как малое дитя, о том, как дает ему это Господь, тогда как сам он не делает ниче­го. И происходит такое осознание себя, что, если заго­воришь с ним, он считает себя ничтожнейшим суще­ством не свете.

И до тех пор, пока он так думает, ему дается еще больше» ¹⁴...

Святая простота Старца Николая, растворенная смирением и Любовию ко всему созданному Творцом, соделывала его сердце способным вместить страдания многих и многих...

Сугубая Благодать его Архиерейского достоинства изливалась на притекающих к нему со всех концов земли, и именно она давала Старцу силы быть посто­янным и неиссякаемым источником помощи Божией, и мы тому смиренные свидетели. Велик подвиг взять на себя все тяготы современного мира, когда каждый требует исполнения заповедей, но от другого. За каж­дую душу, которой Старец помогал, он испытывал вой­ну со злыми духами. Это был воистину великий воин Христов! Отовсюду к нему на Остров стекались много­численные больные, оставленные медициной и зачас­тую брошенные самыми близкими. Страдающие от неизлечимых кровотечений жены были исцеляемы его молитвой и благословением, угасающие от всезлобного рака страдальцы получали либо облегчение, либо пол­ное исцеление, если на то была воля Божия, по заступ­ничеству Старца. Мучавшиеся страшными головными болями, с анализами, подтверждающими опухолевые образования, избавлялись от них после того, как крот­кий угодник помазывал их Иерусалимским маслом. А сколько душ, изнуренных бесом винопития, спасен­ных им для вечности! Изгнание немых бесов, затво­ряющих уста младенцам, исцеление животных, осо­бенно птиц, которых Старец очень любил с детства.

Теплый заступник за нас пред Богом — таковым мы все знаем великого пастыря Старца Николая, схиепископа Нектария, и исповедуем его несомнен­ную святость.

Сила Божия, пребывающая на нем, творила и иные чудеса. Остров Талабск, простые сердцем жите­ли, видели эту святость молитвенника. Когда он шел по Острову, к нему выбегали за благословением. Каж­дый день Старец благословлял Остров, а через него и весь мир, крестообразно во все четыре конца, обраща­ясь лицом ко крестам Никольской Церкви. Он молил­ся о благорастворении воздухов и изобилии плодов земных, о временах мирных всему миру, просил мило­сти Божией всем людям. Как достойно описать эту многотрудную, постоянную любовь праведника ко всему творению? Как описать его созерцательную, мо­литвенную, духовную высоту? Его частые исходы из этого чувственного бренного мира? Как возможно вознестись за святым Старцем в Царство Небесное, куда часто воспарял его ум, выходя за пределы телес­ных чувств? Как достойно воспеть его чудотворную молитву, когда он просил Царицу Небесную благосло­вить иссохшую от зноя землю Острова «дождичком», и был услышан через мгновения?! Видя и присутствуя при том, как он, из жалости к промерзшим от дождя паломницам с промокшими ногами, просил Спасите­ля и Николая Чудотворца прекратить дождь, и Гос­подь исполнял его прошение, как мы можем не мо­литься ему и не воспевать его святость по блаженном успении — святого Старца, имевшего от Господа бла­годать «отворять и затворять» небо?..

«Я — епископ, но меня сделала таковым

Святая Церковь Христова. Не я сам себя

поставил!»

Для любящего Старца Николая сердца нет со­мнений в его достоинстве Епископа. Голос наших сердец, да будет нам свидетельством. Для епис­копского сана, размышлял Святитель Игнатий (Брянчанинов), «нужен Ангел или и человек, но равноангельский», таковым был незабвенный Ста­рец Николай. Батюшка Кирилл (Павлов) сказал о нем: «Он — Ангел!»...

Для рассудка и ума приведем некоторые несо­мненные, не в полноте исчисленные, свидетельства:

Свидетельство слов самого Старца Николая, от­крывшего не единожды (и не одному человеку) свой Архиерейский сан: «Я Архиерей Божий».

Наличие фотографии праведного Старца в клобу­ке, сидящего на стуле в предстоянии двух иподиаконов Экзарха Прибалтики, Митрополита Виленского и Ли­товского Сергия (Воскресенского) по правую и левую руку, что приличествует только Архиерею и что могло состояться (фотографирование) лишь по причине дей­ствительности архиерейской хиротонии, ибо кто дерз­нет сказать о праведнике, что он это сделал не по дос­тоинству.

Благословение Старца на келейных молитвах воз­давать ему Архиерейское «ис пола эти дэспота».

Свидетельство лиц, принимавших от Старца Ар­хиерейское благословение и видевших, как он благо­словляет двумя руками как Архиерей.

Праведный Николай всегда преподавал священст­ву благословение как Архиерей, после чего они лобыза­ли ему десницу.

Духовенство принимало во время Святого Прича­щения от Праведного Старца Тело и Кровь Господни как от Архиерея.

Праведный Старец мог разрешать епитимий, на­ложенные духовниками, что дозволительно лишь Ар­хиерейскому достоинству.Мог снимать с духовенства прешения, если они были незаконными, что также свидетельствует об Ар­хиерейском чине.

Имел исключительное право благословлять на ру­коположение во пресвитеры и благословлял на приня­тие монашеского пострига.

Благословлял закладку и строительство храмов, от­крытие монастырей, посвящения Престолов, что не мог возложить на себя, не будучи облечен Архиерей­ской властию.

В некоторых случаях, по исследованию причин, благословлял на второбрачие или же благословлял рас­торжение брака.

После молитвенного рассмотрения, в некоторых случаях благословлял церковно молиться за самоволь­но живот свой прекративших, что также не мог делать,не имея епископского достоинства

В случае обоюдного желания, благословлял венчан­ных супругов на принятие монашества, даже если один из супругов был белым священником, что невоз­можно благословлять без Архиерейской хиротонии.

Праведный Старец учил народ и проповедовал по епископскому праву, заблуждающихся и противящих­ся Православному учению обличал и наказывал со вся­кой властию.

Праведник разрешал некоторые вопросы церков­ного управления и вопросы, надлежащие церковномусуду, что возможно Архиерейскому достоинству.

Наличие у Праведного Старца предметов Архие­рейского достоинства.

По отшествии Батюшки Николая в блаженную Вечность, поклониться его святому телу и попроситьмолитв приехал духовник одного их русских монасты­рей с древней монашеской традицией и благодатными отцами. Он не бывал у Батюшки при жизни, но всегда почитал его духовные дарования. «Когда я подошел кчестным останкам Старца, чтобы приложиться и от­дать ему последнее целование, душа моя ощутила Ар­хиерейскую благодать, почивающую на праведни­ке», — свидетельствовал духоносный пастырь.

Одним из требований церковного прославления святых является свидетельство святости того или ино­го угодника Божия — от верных, то есть, исповедую­щих Православную Беру Христианскую. Вот одно из свидетельств верных, не сомневающихся в Архиерей­ском достоинстве и святости Старца Николая.

ПРАВЕДНЫЙ НИКОЛАЙ В ЦАРСКИХ ВРАТАХ

«Приведши же их, поставили в синедрионе; и спро­сил их первосвященник, говоря: Не запретили ли мы вам накрепко учить о имени сем? 14 вот, вы наполни­ли Иерусалим учением вашим.[...] Петр же и Апосто­лы в ответ сказали: должно повиноваться больше Бо­гу, нежели человекам.[...] Встав же в синедрионе, нек­то фарисей, именем Гамалиил, законоучитель, уважаемый всем народом, приказал вывестъ Апосто­лов на короткое время, а им сказал: мужи Израильские] подумайте сами с собою о людях сих, что вам с нимиделать. [...] Отстаньте от людей сих и оставьте их:ибо, если это предприятие и это дело — от человеков,то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его: берегитесь, чтобы вам не оказаться ибогопротивниками» (Деян. 5, 27—29, 34—35, 38—39).

Батюшкина святость, подобно Оптинским и дру­гим ныне уже прославленным в лике преподобных старцам, для окормлявшихся у него духовно, пользо­вавшихся более или менее продолжительное время егосоветами, была явна еще при его земной жизни. Об этом, разумеется, не принято говорить до кончины праведника. Но подтверждение этому применительнок отцу Николаю приходилось слышать часто.

Сама мысль об иконе пришла совершенно неожи­данно (и также еще при жизни Старца). Возвращая вскоре после праздника Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня на полку зеле­ный томик богослужебных миней, невольно пролис­тал вкладыш с иконами. Лик Киево-Печерского пре­подобного на репродукции одной из икон, написан­ной в живописной манере в начале двадцатого века, сильно поразил каким-то необыкновенным сходствомс Батюшкой. Невольно вырвалось тогда: «Бот и икона готова.»

После известия о кончине отца Николая, но еще до его погребения, написалось (потом это было опублико­вано в «Русском Вестнике»): «В святость Батюшки мно­гочисленные чада его духовные верят безусловно. Что касается процесса канонизации, то длительность его напрямую зависит от нынешнего духовного состояниянарода Божия. День кончины старца Николая — а в действительности его рождения в Жизнь Вечную — можно считать началом этого процесса».

И действительно, вскоре чудесным образом однимсвященником был записан тропарь Батюшке (старец Николай, на девятый день после кончины, явился свя­щеннику Евгению и продиктовал тропарь). В Санкт-Петербурге написана икона, густо покрывшаяся ка­пельками благоухающего мира в квартире рабы Божией Валентины, в Клину. Но самое главное, были явлены многочисленные случаи милости Божией по молитвамк Батюшке людям, многие из которых даже не видели его при жизни. Обратиться к Праведнику большинст­во из них подвигла книга «Небесный Ангел», написан­ная келейницей Старца монахиней Николаей и напе­чатанная уже двумя тиражами на доброхотные по­жертвования духовных чад Батюшки.

Икона, о которой пойдет речь далее, начала созда­ваться еще до известия о появлении петербургского мироточивого образа. С самого начала было решено, что она должна быть исполнена строго по иконопис­ным канонам. Но, как говорится, скоро сказка сказы­вается, да не скоро дело делается. Надо было дать ме­сто Богу, а не самим пытаться все устроить по своим мыслям, своему расположению...

Прошлой осенью во время одного из самых обыч­ных разговоров о том, что, мол, хорошо было бы напи­сать такую икону, раб Божий Олег, по профессии сто­ляр, неожиданно вызвался изготовить доску, заметив при этом, что у него имеется подходящий для этого материал.

Слово было произнесено. Делу было положено на­чало.

Как оказалось впоследствии, материал был дейст­вительно подходящий: то была липа из Аносиной пус­тыни, получившей среди богомольцев девятнадцатого века наименование «Женской Оптины». Дерево было со знаменитой липовой аллеи, посаженной вокруг мо­настыря специально для делания сестрами Иисусовой молитвы. При восстановлении обители засохшее дере­во спилили. Трижды вытаскивал его Олег из разо­жженного костра. Несколько лет распущенная на дос­ки липа естественно сохла в одинцовской квартире. Тем временем Олег мечтал делать иконные доски; ис­кал специальную литературу, ходил консультироваться к старым мастерам.

И вот первая его доска. Скрепляется она, как и бы­ло принято некогда, в стародавние времена, осетровым клеем. Кроме обычных шпон, с тыльной стороны укре­пляется доска кленовыми «рыбками». На лицевой — вырезается ковчег. И возникает — невольно — образ озера,на котором жил и служил Батюшка... Наступаетвремя положить левкас. Он должен быть особо проч­ным. Ибо не для покойного пребывания в храме, а для непосредственного служения людям, хождения срединих создается сей образ. Доска переезжает в древний Звенигород. Приступает к своей части соборного тру­дараба Божия Нина. С молитвой Богу, Его Пресвятой Матери и Батюшке начинает она его: «одевает» иконув рубашку из тонкой паволоки, тщательно пропитывая ее левкасом.

Такой, белоснежной, и предстала она пред иконо­писцем. Сие заключительное действо создания образапроисходило уже у стен древнего, основанного люби­мым учеником Игумена Земли Русской монастыря, излюбленной обители Русских Государей.

Но прежде — задолго до того, как легли на белую доску первые яркие вапы (краски), — тщательно обсу­ждалась иконография будущего образа.

Батюшка изображен во весь рост, на фоне неба, объединяя мир дольний с миром горним. Он в темно-коричневой рясе, подобной тем, в которых некогда ходили насельники древней Северной Русской Фиваиды. На главе его, обрамленной белыми, словно светя­щимися, власами, — сиреневая епископская скуфья с крестом,. Сообщающиеся в книге Батюшкиной ке­лейницы схимонахини Николаи сведения о тайной архиерейской хиротонии Старца в годы гонений мно­гим почему-то не дают покоя. К чему бы это? Ведь ни в заглавии книги, ни в основном тексте — не пишется о нем как о Владыке. Не именуется он и Нектарием —именем, данным ему в монашеском постриге; только упоминается об этом факте жизненного пути Батюш­ки (фотографии старца в монашеском облачении при­ведены в книге). Что касается хиротонии, то она была, повторяем, тайной, на открытое архиерейское служение он, по некоторым причинам, не вышел. Более того, Батюшка сам благословил поминать его как «Ни­колая».

«Нет бумаг, справок, свидетельств, заверенных пе­чатями-подписями», — деловито, вполне по-советски («нет бумаги — нет и человека»), глаголют ныне совопросники века сего.

Но ведь это же ныне хорошо известная политика двойных стандартов. Почему-то в тайный монашеский постриг с именем то ли Марк, то ли Михаил (точно такдо конца и неизвестно) и архиерейскую хиротонию М.А. Новоселова (ныне причисленного к лику святых)и в десятки других подобных возведений в сан — без документов, подписей и печатей — верят, а вот в слу­чае с отцом Николаем поднимают шум. Думается, чтовсе это нужно лишь для того, чтобы опорочить саму книгу, в которой раздражающий критиков момент за­нимает всего несколько строк. Сан этих трогательных нынешних заботников «о букве» (один из них, напи­савший недавно книжку, лично вменил при жизни Старца его благословение ни во что) не должен нас вве­сти в заблуждение. Ведь и фарисеи во времена Христа были отнюдь не рядовыми людьми (мирянами, по-на­шему): жизнь они, как известно, вели благочестивую,постоянно читали Писание, много молились. Только место Бога (и Благодати Его) у них занимал Закон...

В руках на иконе Батюшка держит сосуд со зна­менитым, Иерусалимским, маслицем, которым пома­зывал, обычно скрепкой, многочисленных паломников, а также образ Святого Благоверного Великомученика и Страстотерпца Царевича Алексия, сидящего на ко­ленях у Святого Великомученика Григория Русского. Печатать этот образ отец Николай благословил 8 июня2002 года, когда, как пишет матушка Николая, «Ба­тюшка, подобно светоносному Ангелу, в последний раз освятил своими стопами землю». Получали иконки —уже в память Праведника — приехавшие на погребе­ние Старца, как один из оставленных им нам Заветов...

Над головой Батюшки дуга Царских Брат — клад­бищенских ворот на Острове, расписанных монахом-иконописцем по его благословению незадолго до кон­чины. Основным сюжетом росписи послужило видение летом 1919 года бывшего матроса с крейсера «Алмаз», чудесно спасенного Богом через угодника Своего свято­го Праведного отца Иоанна Кронштадтского, опубли­кованное в книге «Россия перед Вторым пришестви­ем». Многие уже видели эти фрески: Нерукотворенный образ Господа нашего Иисуса Христа — Царя Небесно­го... Пресвятая Богородица — Царица Неба и земли... Святые Царственные Мученики... Друг Царей, Муче­ник Григорий Русский... Воистину Царские Врата!

На иконе же изгиб их напоминает и о других Цар­ских Вратах, в которых Старец стоял 87 лет. Он и днесъ (сегодня! сейчас!) стоит в них — один из великих свя­тых предстоятелей за нас, за Россию, за мир перед Гос­подом и Его Пречистой Матерью.

В упомянутой нами книге «Небесный Ангел» есть строки, наполнившиеся после написания Батюшкиной иконы еще более глубоким, особым смыслом: «Уходя в Вечностъ чрез эти Царские Брата, Старец оставил нам духовное завещание: любовь к Церкви Божией, мо­литву за дарование России Царя, любовь к Отечеству Земному... Всё, что возводит в Отечество Небесное».

Но разве мог враг спокойно взирать на это остав­ляемое нам Старцем зримое выражение его завета? И вот еще при жизни Батюшки оно подвергается явно­му нападению, да еще какому... Написанный одним монахом, по благословению Старца, образ МученикаГригория, другим монахом, по благословению высокого духовного лица, был залит масляной краской . Но Бог,как известно, поругаем не бывает. Образ, чудесным об­разом очищенный при помощи святой воды — в нази­дание безумно противящимся воле Божией, — сохра­нился. Нас же этот случай заставляет задуматься надтем немаловажным обстоятельством, что отнюдь не всякое послушание, как это нам часто пытаются вну­шить, выше поста и молитвы, а только то, которое не противно воле Божией. Знать же эту волю можно, лишьобладая наивысшим Божиим даром — даром рассуж­дения или пользуясь советами старцев, признанных всею полнотою Православия — народом Божиим.

Царскими Вратами начинается мир горний. Небо, звезды небесные. Выходящая из облака — в сиянии — Десница Божия, Перст Которой указует на централь­ный медальон Царских Брат — Святого Царя-Муче­ника.Словно Сам Господь указывает предстоящим об­разу причину всех наших нынешних нестроений и по­казывает путь преодоления их — искреннее и неложное покаяние. (Вспомним в связи с этим и еще один предсмертный завет нам Батюшки — «Чин Со­борного покаяния в грехах русского народа» и «Молебное пение о спасении Православного Отечества на­шего Российского и народа нашего от богоборческогоига жидовского и обольщения близ грядущего анти­христа».)

* Факт известный, но исполнители названы так и не бы­ли. А как лечить болезнь, не ведая ее причин, не вскрыв и не очистив гнойник? Впрочем, последнее — дело Врача душ и телес наших, о чем усердно молим Его.

Справа и слева в мире горнем запечатлены фигуры двух святых в полный рост: Царя Иоанна Васильеви­ча Грозного и Василия Блаженного. Причина их появле­ния на иконе не только в том, что Батюшка — не­ложный чтитель Государей Третьего Рима — благо­словлял молиться Первому Русскому Царю, и то, что сам был в известной мере подражателем подвига свя­того Василия Блаженного.

Батюшке в 2000 году принесли на благословение об­раз трех святых: Василия Блаженного, Иоанна Грозного и Мученика человека Божия Григория. Старец, благо­словив образ, спросил: «А почему меня здесь не написа­ли?» «Отче! А где вам подобает быть написанному?» — Батюшка указал место: между Василием Блаженным и Иоанном Грозным В этом было не только указание Ба­тюшки на свое место там, у Престола Божия, но и прикровенное благословение писать ему икону...

..Мир дольний. Батюшкины ножки в валеночках (как он любил ходить) стоят на песчаной почве Острова,поросшей травами и цветами. Среди них, с одной сторо­ны, любимый его (забитый злыми людьми и исцелен­ный им) кот Липа, в час освобождения Батюшкиной ду­ши от тяжких земных уз изронивший на подоконник свои кошачьи слезинки. С другой — жившие среди мно­гочисленных голубей при его келлии две белые горли­цы — также не поглаженные людской злобой...

Далее, у самого берега — часовня Святителя Нико­лая и храм во имя того же Святителя, в котором Ба­тюшка служил последние сорок лет.

От служения в этом храме его... отстранили, назна­чив на его место молодых священников, не дав даже пенсии. Воистину, даже «лисицы имеют норы, и пти­цы небесные — гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову»(Лк. 9, 58). (Вдумайтесь в это, люди!) Тем временем печатаются книжки: и те, кто проделывал все это со Старцем, на снимках стоят вме­сте с ним и улыбаются. Выходят фильмы, в которых о Батюшке говорят те, кого он и в келлию к себе не бла­гословлял пускать. Впрочем, обо всем этом говорят Евангельские иконы, где, кроме Господа с Апостолами,сидит еще один персонаж...

За храмом и часовней на иконе — Псковское озеро, пестрящее белыми парусами.На таких-то кораблецах плыли к Батюшке паломники со всей Матушки-России, а нередко и из-за ее пределов. Плыли под парусом наде­жды на милость Божию по Батюшкиным молитвам...

К написанию образа раба Божия Инна, профес­сиональный иконописец, приступила 10/23 января 2003 года.

Шли воистину Царские дни:

9/22 января — кончина Святителя Филиппа, Ми­трополита Московского (1569), словно пославшего ровно через триста лет (день в день!) Царю-Мученику верного Друга, молитвенника за все Его Святое Семей­ство — Григория Ефимовича Распутина .

** Родился он 9 января 1869 года. День этот был судь­боносным для Царственных Мучеников. В 1901г. в этот день скончалась бабушка Царицы Мученицы — Англий­ская Королева Виктория. В 1905 г. в С.-Петербурге силами,враждебными России, были спровоцированы известные безпорядки. «Тяжелый день! — записал в дневник Царь-Мученик. — В Петербурге произошли серьезные безпо­рядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах го­рода, было много убитых и раненых. Господи, как больно итяжело!»

10/23 января — Преподобного Павла Комельского, иже на Обноре реце, благолепную раку к мощам которого Собственным попечением соорудили в1912 г. Царственные Мученики.

11/24 января — убиение в Петропавловской кре­пости Мучеников Петроградских: Великих Князей Павла Александровича, Димитрия Константиновича и Георгия Михайловича, а также Великого Князя Нико­лая Михайловича (1919).

12/25 января — день тезоименитства святой Му­ченицы Великой Княжны Татианы Николаевны.

13/26 января — Преподобного Елеазара Анзер-ского, Соловецкого чудотворца, по молитвам которогородился Наследник Престола Первого Царя из Рода Романовых Михаила Феодоровича — Алексей (буду­щий Царь Алексей Михайлович).

14/27 января — убиение в Ташкенте Великого Князя Николая Константиновича (1918).

Некогда Великий Таинник Божий, Преподобный Варсонофий Оптинский заповедал Преподобному Ни­кону: «Замечайте события вашей жизни. Во всем есть глубокий смысл. Сейчас они вам непонятны, а впослед­ствии многое откроется... Случайного ничего нет в на­шей жизни. Даже то, что кажется нам пустяками, име­ет свой смысл...»

В день начала писания образа иконописцу неожи­данно были выданы документы на дом, получить кото­рые так скоро и так легко она уже и не надеялась. Рас­тиравшей же краски и помогавшей писать фон иконы рабе Божией Татиане пришел в этот день образочек Царственных Мучеников с землей из Ипатьевского до­ма, о котором она и не помышляла В этой воистину Серафимовской любви — весь наш Батюшка, от которого воистину никтоже тощ и неутешен отъиде,Сходство иконописного облика с земным — одна из самых сложных проблем для иконописца. Она хорошоизвестна нам по иконам тех канонизированных подвиж­ников последнего времени, представление о внешнем облике которых мы имеем по многочисленным фотогра­фиям: лик на иконе должен напоминать знаемый нами земной образ, но не копировать его подобно фотографии или рисунку с натуры. С Божией помощью достичь это­го подобия удалось: и фигура, и лик — все Батюшкино!

Произошло это в доме, откуда перед самой роспи­сью Царских Врат, на Острове, диктовался по телефо­ну прямо на Остров текст видения матроса Силаева (книги с текстом у Батюшки не оказалось, т. к. он по­дарил ее в один из монастырей); а позднее отсюда же,в первые посмертные часы, монах одной из москов­ских обителей Антипа объяснял, также по телефону,Батюшкиным послушникам, как выложить гробницу со сводом по оптинскому образцу.

Позже на том столе, где произошло чудо рождения иконного образа Старца, уже после молебна состоя­лась поминальная трапеза. За столом собрались те, кто, пусть и в разной степени, оказались причастными к этому соборному труду: священник Алексий, рабы Бо­жий Олег, Нина, Сергий, Инна, Татиана, Тамара, Алек­сий, Лев и иже с ними Батюшкины чада.

...Работа была завершена, икона подписана и по­крыта олифой вечером 10/23 февраля в воскресенье. Наступили, таким образом, новые литургические су­тки. А на следующий день отмечалось полгода Батюш­киной памяти. Такое «совпадение», дерзнем предполо­жить, свидетельствует о том, что понесенные труды Ба­тюшкой благословлены.

Завершающий этап работы выпал на дни праздни­ка Сретения Господня.

Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром...

Икона «Праведный Николай в Царских Вратах» уходит в мир. Она идет к вам, люди! Батюшка идет с молитвой по Руси!

Да не ползок путь сей будет, направи его, Всесвятая Одигитрие, якоже Сама веси, ко славе Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа. Аминь.

Сергей Фомин,

член Союза писателей России

12/25 февраля 2003 года

Иверской иконы Божией Матери ¹⁵

Мироточение образа «Праведный Николай в Царских Вратах»

«Во вторую седмицу Великого Поста 18 марта 2003 года около 17 часов литографический оттиск не­давно написанного образа протоиерея отца Николая (Гурьянова) замироточил крестом по стеклу иконной рамки.

В память дня обретения иконы Божией Матери «Державная» на крестном ходе в Москве (15 марта 2003 года) знакомый православный фотограф раб Бо­жий Сергий подарил мне фотографический снимок недавно написанного образа Старца Николая. Вечером того же дня у меня был в гостях отец Серафим, прие­хавший в Москву из Дивеевской земли. Он-то и благо­словил меня распечатать сразу же пришедшийся по душе образ великого Старца.

Утром раздался звонок молодого священника изЧелябинской области. Отец Александр только что приехал на короткое время по своим церковным делам и просил меня устроить ему поездку в одну под­московную квартиру, где мироточат многие иконы.

18 марта 2003 года, приобретя для иконки дере­вянную в стекле рамку, вместе с отцом Александром иего пономарем Александром, рабом Божиим Дмитри­ем мы оказались в необычной квартире. У порога нас встретило небесное благоухание. Хозяйка квартиры разрешила положить иконку на полку среди множест­ва мироточащих и кровоточащих святых икон. И, о чу­до (!), сразу же, как только мы зашли в Небесную ком­нату, на иконе отца Николая Псковоезерского появи­лась слезинка мира прямо на образке Цесаревича Алексия и Григория Нового. По всей иконе с внешнейстороны стекла буквально на глазах крестообразно стало образовываться благоуханное миро: сверху вниз и справа налево. Подошла еще группа паломников. Все видели это чудо.

На следующий день многие счастливые люди уви­дели это чудо на православной книжной ярмарке в Черниговском переулке. На ярмарке из глаза Старца Николая полилась крупная мироточивая слеза. Через всю икону появился православный, осьмиконечный крест. Верхняя перекладина состоит из слов, вторая, широкая — мироточивая, третья же, наклонная пере­кладина — в самом низу.

Мы все, нижеподписавшиеся, заверяем о чуде Бо-жием, где Господь и Бог наш Иисус Христос показал людям знак особой любви и благодати к Праведному протоиерею отцу Николаю.

Свидетели о чуде Божием: иеромонах Серафим (Ниже­юродская обл.), священник Александр (Челябинская обл.), миряне — рабы Божий Димитрий (г. Москва), Александр (Челябинская обл.), Сергий (Владимирская обл.), Сергий(г. Москва), Александр (Владимирская обл.), Ирина (г. Мо­сква), Валентина (Московская обл.), Надежда (Московская обл.) и другие ¹⁶.

ПРАВЕДНЫЙ НИКОЛАЙ, СВЯТО ПОЧИТАЮЩИЙ ЦАРЯ

Праведный Николай был истинным Царским Ар­хиереем, чуждым всегда всякой политики, Святитель-молитвенник, следующий догмату Православной Церкви о том, что «при короновании на Царство Пра­вославных Царей совершается помазание их как выс­шая ступень таинства Церкви, которое, как и любое таинство, имеет догматическую силу».Старец, вос­принявший святоотеческие традиции и не уклоняв­шийся от православных догматов, рассматривал возве­дение на Царство Царя как рукоположение в Церков­ный чин. Один из основных законов Российской Империи прямо гласил: «Император именуется Гла­вою Церкви как верховный защитник и хранитель догматов Православной Веры». Царь является не толь­ко симфоническим мирским Архиереем, но и единст­венным Епископом внешних дел Вселенской Церкви. Согласно 104 правилу Карфагенского собора, каждый «праведный Царь имеет святительский чин».

Поэтому в присутствии Батюшки Николая невоз­можно было мыслить иначе о Царской власти, чем как учит Церковь. Любое небрежение к святому Цар­скому званию вызывало глубокое переживание Ба­тюшки. Он не позволял говорить дерзостно о любомЦаре, поскольку это была хула на Помазанника Божия. Все резкие, не говоря уже об оскорбительных, слова о Царе-Великомученике Иоанне Грозном, Императоре Петре Великом, Государе Павле Петровиче, Святом Царе-Мученике Николае и других Государях, вызывали в Батюшке праведный гнев. Он строго гово­рил, что лично он «не дерзает осудить ни одного Царя, поскольку Они — Помазанники Божии. Это — вели­кий грех».

Он не разрешал слушать и читать ложь о святых Царях и вообще о людях, поскольку это ведет к помра­чению ума. Любая ложь ведет к этому. Когда человек верит лжи, в его душе нарушается божественная гар­мония, — говорил Батюшка, — ослабевают божествен­ные струны и охладевает любовь к Богу, душа мутнеет и в ней легко поселяется мрачный враг. «Мутнеет око души, и она не видит истины», — говорил Старец. Вот почему так злословят многие Святого Царя Иоан­на Грозного и Божия человека Григория Русского (Распутина). Из-за нечистоты сердец... Так объяснял Батюшка...

С глубоким благоговением Старец держал в руках фотографии и портреты Русских Царей и Цариц, при­кладывался к ним как ко священным изображениям. (Бывало, он протягивал фотографию и говорил: «При­ложитесь!») Благоговение и любовь ко всему царскому источала душа Праведного Старца. Надо было видеть, как озарялось его лицо, когда он рассматривал царскиеальбомы: «Это все старинное, духовное!»

Он очень почитал все, что напоминало о величии и красоте Великой Руси, чувствовалось часто, что пред его молитвенным взором проплывали благодатные карти­ны утраченной России, тихой, мирной, детской — Царской России... Он бережно держал в руках рисункисельских храмов, со стройными маковками куполов, легкими начертаниями деревенской избы, подле кото­рой задумчиво стоял старенький батюшка в бедной ризе... Вспоминал отчий дом: «У нас были огромные Цар­ские Портреты — во весь рост»... Тепло произносил слово «мамушка», «моя нянюшка Нюша»... Мы любили с Батюшкой читать стихи Сергея Бехтеева...

Старый дом, старый друг, одинокий, забытый, Погруженный в раздумье таинственных снов, Опустевший, безмолвный, холодный, забитый,Утопающий в зелени пышных кустов...

Старый дом... старый друг, позабытый, далекий, Уцелел ли ты в бурях безжалостных гроз, И стоишь ли, как прежде, в глуши одинокий,Опоясан кустами сирени и роз ?

«Старый друг — лучше новых двух», — часто по­вторял Старец... Старая, милая, дорогая Былая Русь! Русь былин, Русь Белого Царя! Все — чистое, светлое,родное и тихое. «Духовное, — говорил Батюшка. — Русь всегда жила духовно и Духом Святым, «красное»,кроваво-материальное, ей навязали, и оно нам чуж­до»... Светлые юные годы детства и отрочества СтарцаНиколая протекали в молитвенной тишине и сосредо­точенности на берегу озера в небольшом поселении сдивным наименованием — Чудские Заходы... Это — родина дорогого отца духовного. Он впитал в себя за­ходящую Святую Русь, Царскую, ее он искренно и мо­литвенно чтил:

Да, это ты, дорогая, Святая,

Русь Богомольная, сердцу родная

Кротостию тихой своей...

Б крестных страданиях своих одинокая,

Сильная верой людей...

Помню однажды то небывалое состояние души Батюшки, когда мы зачитали ему письма русских де­тей и матерей, отправленные томящемуся в узах в Ипатьевском доме Царю Николаю. Они готовились для публикации в книгу «И даны будут Жене два кры­ла», но нам хотелось порадовать Батюшку, и Сергей Владимирович Фомин, автор, зная, как Старец почита­ет Царственных угодников Божиих, отправил спешнорукопись. Письма соответствовали образу чистой, дет­ской, Царской Руси, о которой нам всегда говорил Ба­тюшка:

Письмо русских детей:

«Всемилостивейший Государь! Николай Александ­рович! Если Вам тяжко переносить заключение свое, то верьте и знайте, что миллионы русских сердец оплаки­вают Вас, как Страдальца за Святую Русь. На нашей планете, начиная Спасителем, немало было страдаль­цев; и на Вашу долю выпала эта горькая чаша. Люди злы, но миллионы русских сердец возносят мольбы кБогу об утешении Вас. Молитесь же и бодрствуйте!

Верный и неизменный Вам 12-летний Георгий».

Письмо русских женщин:

«Дорогой Государь! Все, что есть лучшего в душе у женщины, святого, чистого, нежного, что мы можем только передать своему ребенку, — мы, русские жен­щины, кладем к Вашим ногам. Душа русской женщи­ны ожесточилась, полна мраком и ужасом, все светлое ушло вместе с Вами, Государь! Спасибо Вам за светлыегоды нашего детства, когда мы любили нашу Родину и верили в людей, спасибо Вам за отношение к женщине, пусть Царица целует Ваши прекрасные чистые гла­за. Если бы не боялись повредить Вам, — мы, женщи­ны, протянули бы руки и вынесли бы Вас на руках.

Боже мой!!! Вы, Государь, на нашем родном Ура­ле — среди нас — в простой квартире, как и мы, и что-то светлое оживает в душе. Мы молимся за Вас, за Госу­дарыню, за Ваших Детей. Живите, Государь — дышите одним воздухом с нами — мы все готовы умереть за Вас!» Екатеринбург. 14 мая 1918 года.¹⁷

Это писала Русь, опоясанная кустами сирени и роз, насаженными Святым Царем Николаем...

СТАРЕЦ НИКОЛАЙ, СОБИРАЮЩИЙ ЦАРСКУЮ РУСЬ

Батюшка Николай испытывал всех на верность Царю.

Те, кто не вопрошал и не искал ответа, не стучав­шиеся в «дверь» духовных сокровищниц Старца Ни­колая, не пили из его благодатного царского источни­ка.Батюшка Николай был истинным монахом и Старцем, потому и не предлагал сокровенных истинтем, кто не искал, потому что у праведности нет «ко­локольчиков», которые бы своим звоном привлекалилюбопытных. Праведность — это невещественный дар Божий. Если ныне кто-то свидетельствует, что от Батюшки Николая не слышали ничего о Царе Иоан­не Грозном, Царской Семье, Мученике Григории (Распутине) и о многом другом, им не ведомом, то это их личное незнание, их личное непочитание, лич­ное неприятие святости этих Угодников Божиих, а не Батюшки Николая. Вот как об этом говорит вели­кий Старец Горы Афонской Иосиф Исихаст: «Они должны захотеть познать, и тогда я им скажу. Нопоскольку нет вещества готовности души, как мне трудиться? Иначе мы бьем наугад, по воздуху. Один хочет писать, но не спрашивает о своей душе, о гре­хах, о своих ошибках, как их исправить, а только го­ворит: «Что нового?» Другой пишет, какая погода? А иные совсем не спрашивают. Так вот, даже Господь не велит отвечать, когда тебя не спрашивают, а го­ворит: «Просящему у тебя, дай». Не говорит: «Не просящему».

Есть тысячи душ, которые просят, чтобы мы дали. И Бог от нас требует. А не просящим полезна, пожа­луй, молитва, чтобы мы молились о приходе их в чувст­во. И тогда и они спросят. И тогда и мы с радостию и любовию легко отдадим им от подаваемого нам Бо­гом»¹⁸.

Жаждавшие познать Истину, тысячи душ, утоляли духовную жажду и прозревали, прозревали и в отно­шении Царской Семьи и Их Друга Григория. Сколь­ким сердцам Батюшка привил истинную любовь ко Господу, Церкви, к земному Отечеству — Руси Свя­той — и Царю, что неразделимо в сознании православ­ного человека... Открыл, что Царь имеет уже на земле небесное достоинство и что Царская власть необходи­ма. Духовными молитвенными попечениями и благо­словениями святого Старца Николая церковным на­родом было написано множество икон Святым Царям и Царице, он воодушевлял на написание житий и молитвословий Им, давал толчок исследовательским тру­дам, направленным на восстановление истинной исто­рии Русского Государства. И все «просящие» воспри­нимали в меру своих сил и дарований, исправляли свое невежество и незнание духовное, человек начинал под­визаться, руководимый Батюшкой. Многие приходили к нему в состоянии, когда принимали суетные законыэтого мира за великую вещь, но проходило время, и по­нимали и осознавали, что это обман... Батюшка имел благодать открыть человеку суетность земных страхов и попечений. Ложность земного устроения души и ду­ха... «Суета сует и всяческая суета!» — любил повто­рять Старец слова из Писания. Он давал почувствовать, что мы оплетены паутинами ложных, не своих, мыс­лей, которые пленяют наше сознание и свободу духов­ную, которая должна быть всегда во Христе. «Бояться нужно только Бога и греха», — говорил он.

Истина, которую возвещал Старец, приносила сердцу тишину, покой и ясность. Подле Батюшки бы­ло покаянное углубление в себя, безнадежие на свой ограниченный ум и утешительное упование на Госпо­да. Старец всегда пребывал с Господом, и непоколеби­мость Правды Божией наполняла и наши сердца через его молитвенный дух. Мы верили, всегда и во всем, до­веряли отцу духовному... Он научал отличать истину ото лжи, даже если она и облекалась в личину добра.Ложь приносит неопределенность, мрак, недоверие, препирательства, совопросничество и подозритель­ность.

Сильный своей чистой верой в Господа, не имев­ший и тени человекоугодия, Батюшка всегда напоми­нал, что здесь мы — временно, в гостях, в изгнании, отвечать будем все пред Спасителем, о Нем и надо помышлять всегда. Он всегда повторял, и слова его в сердце написаны как завет: «Благословляю жить все­гда для Бога, а повеления угождать людям, нам не да­но». Главное: надо простираться за Ризой Спасите­ля, а не за человеком, каким бы великим он ни был. Посему Старец не дозволял отношения к себе как к «кумиру, идолу», всегда обличал таковое в людях и исправлял. Однажды к нему приехали взять благослове­ние на создание партии «Святая Русь». Батюшка от­ветил: «Русь на святость благословляю, а партию — нет!»

Приведу другой пример, позволяющий понять, как врачевал наши страхования отец Николай. В 2001году, 15 декабря, на Епархиальном собрании Москов­ского духовенства рассматривался вопрос о возник­шем народном почитании Старца Григория (Распути­на) и Царя Иоанна Грозного. Святейший Патриарх Алексий IIвысказал свое личное неодобрение и пори­цание за таковое почитание. Обращение Святейшего было разослано по всем храмам. Сразу зазвучали «об­личительные», угрожающие слова: «раскол, ересь, не­послушание, церковная дисциплина, церковный поли­тес»... Срочно стали печататься гневные статьи, раздра­жительные и оскорбительные, насмешливые в отношении, простите, Первого Государя Русского, По­мазанного на Царство, о котором писал с уважением даже папа Римский Григорий XIIIв 1576 году: «...сколь могуществен Государь Российский, обладающий наро­дами многочисленными и воинственными на этом пространстве шара Земного, сколь и знаменитые побе­ды одержал Он над врагами Христианства, сколь велики славен Он искусством и мужеством на поле брани, мудростию в управлении Державы Своей, и великоду­шием, и всякими Царскими доблестями, кои, украшая Его, возбуждают общее удивление и любовь к Нему»(Переписка пап с Российискими Государями в XVIве­ке. 1834 год)...

Люди же нашего времени, утерявшие понятие о царской харизме, недостаточно глубоко знающие ду­ховную историю России, по причине целенаправлен­ного изъятия из хроник и летописей материалов, касающихся личности Царя Иоанна Грозного, и воспи­танные на атеистической литературе, смутились цареборческими статьями, появившимися даже в церков­ной прессе, после прочтения которых их обуял непо­нятный страх: что теперь будет?

Почитавшие этих Святых верующие, встревожив­шись, приехали спросить Батюшку, что делать, как быть? «Бога благодарить и сказать: прости их, Госпо­ди! — сказал Батюшка. — Здесь, в почитании этих свя­тых, нет никакого греха и никакой ереси, это они, не подумав, говорят так, нервничают. А раскола никако­го нет! Раскола из-за святых нет, никогда не бывало ине будет! Это все пустое, врагом навеваемое непри­ятие. Надо мягко объяснять, что мы любим и ценим этих подвижников Христовых, и такое почитание Церковию разрешено и даже одобряется, даже награ­да от Господа нам за это будет. Мы веруем в их свя­тость, и Церковь разрешает им и акафисты петь, и службы, и иконы писать, потому что в этом выраженадуховная любовь к угодникам Божиим. Так всегда бы­ло в Православии... Эта истина хранится в Священном и Святом Писании... Вот вы посмотрите, что надписа­но на иконе из Грановитой палаты Московского Кремля над главой Царя Иоанна: «Благоверный и Хри­столюбивый, Богом Венчанный Великий Государъ Царь и Великий Князъ Иоанн Васильевич, всея Великия России, многих государств Государь и Самодержец»...Это Церковь о Нем так писала... А кто не желает, пусть не молится им, но не ругает, и — сохрани Бог! —пусть не хулят: это великий грех. А мы будем молить­ся, чтобы Господь всех нас соединил в понимании. А вы не переживайте, пусть вас ругают, бранят, оскорб­ляют, не отступайте от Истины, трудитесь. Только все делайте по Евангелию, с терпением, храните евангельскую истину. Надо обо всем писать и говорить, только с любовию».

В другой раз сказал: «А как тяжело будет тем, кто бранит святых! Вот призовет Господь душу такого че­ловека, будет она подниматься на Суд Божий, а там —Царь Иоанн — во святых! Заскорбит душа, заплачет! А как исправить? Вот ведь как надо жить духовно ос­торожно и никого не судить. Бог управляет миром, а уНего нет неправды; правда человеческая бывает гре­ховна, надо бояться греха и беззакония».

Слова Старца имели благодатную силу. Правда его слов доказывалась образом его святой жизни: он нико­гда не говорил лишнего и неполезного для души, тем более, касающегося жизни Церкви, и мы верили ему. Как молено было не верить молитвеннику, которому Господь показал и Рай, и ад, прошения коего о страж­дущем, грешном мире, исполнял?! Как не внимать бо­гобоязненному Старцу, пребывающему в горнем мире и собеседующему со святыми и Ангелами Божиими?! Батюшка обладал духовным знанием и отличал Добро от зла... Старец Николай получил «чин» и «устав» ду­ховной жизни от святых людей, светильников, знав­ших дорогу ко Христу; по этой узкой, в терниях и ост­рых камнях, дороге шел благодатный Старец и вел по ней всех, кто открывал ему сердце и доверял без со­мнений. От себя он ничего не говорил: его Жизнь былапродолжением Жизни во Христе духоносных отцов, оставивших ему в наследство духовные сокровища.

Все «царское» собиралось в смиренной келлии Ба­тюшки: скульптурные изображения, медальоны, на­тельные образочки Царя, вышивки, рисунки, картины,иконы, поэзия и проза, художественные и докумен­тальные фильмы на царскую тему, песнопения и служ­бы Святым Царственным Страдальцам...Почему все это притекало и собиралось на малень­ком Островке, отстоящем от царственных столиц, на­ходило тихое пристанище в маленьком домике, пере­полненном людьми и Божиими тварями? — Потому что сердце Батюшки вмещало невместимое, потому что он расширил молитвой и любовию свое сердце, ко­торое уже не имело границ... Потому, что он очень любил Царя Николая..

Никто так не любил Святую Царскую Семью, как Ее любил Старец Николай.Я не встречала... Лю­бил молитвенно, жертвенно... Истинная любовь всегда жертвенна: ради любимых идут на страдания, униже­ния, злосчастия... Батюшка всегда молитвенно плакал о умученных Царственных Страдальцах, и слезы его молитвы чувствовали люди, чистые сердцем, и воспри­нимали от Батюшки эту любовь. Молитвы Батюшки Николая подобны светочам истины, зажигающим сердца людей пламенем любви ко Святому Царю-Му­ченику Николаю. Старец воспевал Небесную Славу Царственных Страдальцев в Жизни Вечной, ему былаоткрыта Их несомненная святость. Смиренный мо­литвенник запечатлевал в наших душах светозарные образы Царственных Печальников Земли Русской. Нас много, научившихся от него любить. Просветлеладуша народная, прикоснувшись к источнику святой любви Старца Николая к Помазаннику Божию. И сейчас, по всему полоненному Русскому Царству, повсей Божией Земле, пробились насажденные и Ба­тюшкой ростки любви к многострадальному, покину­тому всеми Царю. Он — в наших сердцах: Царь Мно­гострадальный Народа Многострадального. Духов­ное наследие Старца хранится в верных сердцах... Батюшка открыл нашим духовным очам Николаев­скую Царскую Русь...

«Царь грядет!»,

РОСТКИ ЛЮБВИ

Батюшка Николай возвращал нам Царя, вселял в сердца надежду, что пророчества Преподобного Сера­фима о грядущем великом Русском Государе сбудутся.Любовь Старца к Царственным Мученикам была столь глубока, что ее нельзя было не чувствовать. Его молитву слышали, и она изменяла наш тусклый мир, пробуждала царские ростки в душах русских людей.

«Батюшка! Благословите!

Пишет Вам раба Божия Марина из города Гродно (Беларусь). Я была на Острове около трех лет назад, в 1999 году. Ехать не хотела (как потом поняла, враг непускал). Но когда приехала и постояла у домика, ощу­тила такую благодать! Слава Богу! И именно после по­ездки к Вам я полюбила святых Царственных Мучени­ков, хотя до этого я совершенно о Них не думала. Та­кая вот Божия милость. В прошлом году я еще раз была у Вас, правда, во сне. Осмелюсь не считать это прелестию: слишком светлое, несказанно радостное чувство было у меня в этом сне и по пробуждении. Ви­дела Вас, рассказала, что благодаря Вам стала очень по­читать Царственных Мучеников, Вы меня во сне бла­гословили.

А сейчас о том, что меня побудило написать Вам. Узнав, что Вы почитаете Григория Распутина, я очень заинтересовалась его личностию, поняла, что все, что о нем говорилось раньше, — это ложь. Постепенно по­чувствовала, что этот святой мне близок. А осенью к нам приезжала Жанна Бичевская, и на концерте спела песню о нем Мне стало так радостно после этой песни и рассказа о Григории Новом! После концерта я побла­годарила ее за эту песню, а когда вернулась домой, ощутила очень сильное желание написать о нем стихотворение, и стала молиться, чтобы Господь помог мне в этом, если есть на это Его святая Воля. Это стихотворе­ние и другое, сочиненное позже, я Вам, Батюшка, вы­сылаю. А потом мне стало жаль, что до сих пор нет мо­литвы Григорию Новому, и я взяла благословение у ду­ховного отца сочинить этот канон Старцу Григорию, который тоже высылаю Вам. Господь дал мне написатьего очень быстро, где-то в течение суток. Когда мы с мркем 17 декабря [день мученической кончины Гри­гория Нового] вечером читали этот канон, я вдруг ощу­тила в конце молитвы как бы Ваше присутствие, и у меня от умиления и покаянного чувства даже слезы выступили. Слава Богу! Высылаю канон, и пусть Гос­подь укажет Вам, как поступить с ним. [...] В заключе­ние, хочу засвидетельствовать быструю и скорую по­мощь святого Григория Нового в тех случаях, когда мо­литвенно призывала его в борении с блуднымипомыслами и при ночных вражеских страхованиях. Прошу Ваших святых молитв обо мне, окаянной, о му­же моем и о родителях»...

Во многих уголках земли православные разных на­циональностей почитают богоугодную жизнь Небес­ного Ангела — Батюшки Николая. Святой Старец об­нимал своей любовию всех. Кротостию и незлобием, мирностию духа он подобен Государю Императору Николаю. Они — святые миротоворцы... Любящие мир Божий как творение Его. Благословенные имена Царя-Мученика Николая и Старца Николая неотдели­мы в нашей памяти друг от друга, они всегда вместе вмолитве за Русь и за весь мир... Там, где исповедуют святость Царской Семьи, исповедуют святость Батюш­ки Серафима Саровского, там исповедуют и святость Батюшки Николая Псковоезерского. На образах Старца, отпечатанных для келейного почитания Междуна­родным фондом отца Серафима (Роуза), в 2004 году, излагается его краткое житие о Христе:

Святой Преподобный Николай

Псковоезерский Память — 24 августа

«Святой Преподобный Николай (Николай Гурья­нов) родился в России 24 мая 1909 года, С ранних летон полюбил Бога, Церковь и Православную Россию. Жизнь его была благочестива, и в сорок лет Господь хо­тел забрать святого от грешного мира, явился ему, по­казав красоты Рая и души в Раю, и ад, и души в аду. Святому отцу Николаю стало жаль души, которые в аду, и он спросил у Господа, как можно спасти их? Гос­подь ответил, что спасти их может человек, который на Земле молится о них. Тогда святой, сердце которого го­рело любовию к Богу и Его творению, — человеку, про­сил Господа, чтобы Он оставил его до времени пожитьна земле. Всю свою жизнь он трудился для Господа, чтобы уловить как можно больше душ для Господа. Святой наставлял, вразумлял, разъяснял, укреплял сла­бых и маловерных. Его молитвами спасались тысячи людей. Он был Русский Столп Веры последних времен: больные исцелялись, мертвые воскресали. Он был Све­тильник последнего времени, носитель Духа Святаго, далекий от церковной политики, ограждал Народ Бо­жий от лжеправославия, призывая любить Мучениче­ское Православие и идти путем узким. Сердце святогоплакало о России, молился Старец о восстановлении Царской Власти (как власти законной и Богоизбран­ной), о покаянии Русского Народа, чтобы Бог простил Народу Русскому предательство Царя Николая, убиение Царской Семьи, убийство Пророка и Старца Гри­гория Русского (Распутина), помиловал Россию и при­вел ее к славе.

Учитель Православия, наставник монашествую­щих и утешитель скорбящих, духоносный отец, стя­жавший венец добродетелей и святости. Благодатные дарования, почивавшие на приснопоминаемом Стар­це, его благочестие и сугубое молитвенное предста-тельство за весь мир уподобляют его древним препо­добным отцам-пустынникам. В лице Батюшки Нико­лая Церковь видела продолжение неугасимого духа Старчества.

«Столп Русского Старчества — так назвал Батюш­ку Николая Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.

В наши апостасийные времена, Блаженный Ста­рец отдал себя всецело служению Церкви: «Я все от­дал людям, народу Божию и Матери-Церкви. Теперь я готов и ухожу ко Сладчайшему Спасителю мира Христу».

На девятый день по блаженной кончине, БатюшкаНиколай явился священнику и благословил записать Тропарь. Тогда же Старец явился иконописице и бла­гословил написать его образ. Икона вскоре обильно замироточила и благоухает. Мироточат и фотографии Старца.

Святость богоугодной жизни Батюшки Господь за­свидетельствовал во время облачения всечестного тела духоносного отца, когда он, подобно Святому Благо­верному Князю Александру Невскому, взявшему во время отпевания разрешительную молитву из рук свя­щенника, бережно и благоговейно приподнял правую руку и сам взял Крест, который вкладывают в десницусвященнослужителя.

Тропарь глас 4:

Божественной Благодати преизрядный носителю,

Православные Веры исповедниче, Любови Христовой сосуде неисчерпаемый,

Образ был еси воздержания.

На Остров аки в тихое пристанише вселился еси,

Кротостию и смирением Христа Единого возлюбив,

И ныне со Ангелы ликовствуя,

Отче Праведне Николае, Моли Христа Бога спастися душам нашим.

Величание:

Величаем, величаем тя, Преподобие отче наш Николае,

и чтим святую память твою, ты бо молиши за нас,

Христа Бога нашего».¹⁹

ПЛОД СМИРЕНИЯ

В родной и близкой Сербии, непобежденной ду­хом мира сего Сербии Святого Царя Лазаря, избрав­шей Царство Небесное вместо Царства Земного, лю­бят и почитают дорогого Авву Николая. К нему при жизни обращались молитвенно в духе, приезжали, пи­сали письма, присылали записки, звонили из монаше­ских обителей, и все получали его Святительскую по­мощь. Сербия, славящая Святого Царя Николая, при­няла сразу, всем сердцем, благодатного Праведника Николая с Острова спасения. Острова Святой Любви, как мы теперь его называем, — ибо там упокоился и перешел в Вечность блаженный подвижник, — молитвенная свеча последних времен пред Господом, таинник Божией Матери, собеседниче Ангелов, Царский Архиерей, призывающий нам, грешным, всех Святыхна помощь.

«О Святом Иоанне 2003 года

Дорогая мати Николая!

Какую радость Ваша посылка принесла нам! Я какраз очень заболела, но, получив иконы отца Николая, ощутила большое облегчение. Мои легкие были совсемуничтожены болезнию, но, получив от Вас посылку, они стали обновляться. Врач перекрестилась и сказала,что это чудо. Иконы и пленки уже разослали по всей Сербии. Народ у нас очень уважает и особенно любит Русских Святых.

Еще раз благодарю Вас и прошу Ваших молитв о сербском народе.

С особым уважением и радостию,

Ваша сестра во ХристеХаджи-Йованович Борка».²⁰

Это почитание — благодатные плоды чистого серд­ца незабвенного Батюшки Николая.

Православный народ, искренно ища людей Еван­гельской правды и жития, узнает их внутренним чуть­ем и в простоте сердечной веры начинает молитвенно призывать их на помощь в тех формах, которые в дан­ное время возможны. Это и есть верный признак уже существующего почитания народного, почитания глу­боко традиционного, церковного, каноничного и осо­бенно трогательного. «Канонизации святых, — пишет историк Церкви и церковного права, преподаватель МЛ А протоиерей Владислав Цыпин в труде «Церков­ное право», глава «Канонизация и почитание святых», — почти всегдапредшествует почитание под­вижника как святого без всякой на то официальной санкции. [...]Почитатели усопших составляют имслужбы, и акафисты, хотя они и не имеют церковно­го употребления. В своих келейных молитвах почи­татели, верующие в их святость, обращаются к ним как к угодникам, предстоящим пред Престолом Божиим. [...] Писали и иконы не канонизированных под­вижников. Пред этими иконами возжигали свечи, ихлобызали, иногда такие иконы помещали в церк­вах»...'¹¹

Именно о таком народном почитании Мученика Григория (Распутина) говорил благодатный Старец Николай.

О Первом Русском Царе Иоанне Грозном Батюш­ка говорил: «Он уже причислен Церковию к лику свя­тых, местночтимый Кремлевский [Московский] свя­той, и это сохранилось в церковных летописях». Мы просили Старца помолиться, чтобы нам найти источ­ники, подтверждающие святость Царя. Батюшка ска­зал: «Я буду вместе с вами искать!»... По отшествии не­забвенного духовного отца в Вечность, трудившийся в архивах рукописного отдела Российской Государствен­ной Библиотеки по его благословению и молитвам ие­ромонах, 14 ноября 2002 нашел искомое (фонд Ундольского, единица хранения 237): были обнаружены «Святцы Коряжемского Монастыря» (1621года), гдена 10 июня Церковию празднуется — «в той же день обретение Святаго телеси Великомученика ЦаряИоанна»²². Правда Божия не престает, и Истина все­гда торжествует! По молитвам Батюшки Николая об­рели почти «утраченный» церковный источник, свиде­тельствующий о церковном прославлении — обрете­нии мощей Грозного Царя Великомученика Иоанна.

«Тут самое время вспомнить о некоторых оценкахГрозного Царя, изглаженных чьей-то пристрастной рукой из истории нашей Церкви, — пишет историк Сергей Фомин в работе, посвященной Царю Иоанну «Державный Гимнограф». — В известном труде Архи­епископа Сергия (Спасского) «Полный месяцеслов Востока» (Владимир, 1901) в отделе, посвященном святцам, читаем: «Из 17 века дошло до нас немало са­мостоятельных святцев, отличающихся большею пол­нотою, сравнительно со святцами Иерусалимского ус­тава. В сем отношении, из многих святцев, находящих­ся в разных библиотеках русских, более замечательны святцы Императорской публичной библиотеки № 51,полнейшие из всех виденных нами в России, затем святцы Ундольского № 237 1621 года, немного усту­пающие первым полнотою памятей, но превосходя­щие их многими особенностями. Те и другие много имеют и сходства, так что в основе их, несомненно, ле­жат другие древнейшие их святцы. [...] Из святцев Мо­сковского музея замечательнейшие, как мы сказали, по полноте и особенностям, святцы ундольского № 237, написанные в 1621 году. В конце их, на листе 267, зна­чится: «совершены бысть сии святцы в лето 7129, апре­ля в 25 день, в 4 час в корежемском монастыре». Именно в этих святцах, под 10 июня, имеется удиви­тельная запись: «обретение телеси царя Ивана». [Именно эти святцы с полным текстом, оригинал, на­шли по молитвам Батюшки Николая.]

Обративший внимание на этот текст церковный историк Е.Е. Голубинский отмечает: «Под Царем Ива­ном, конечно, разумеется Грозный, умерший 18 марта1584 года. Какое разумеется обретение его тела, не знаем; во всяком случае, не совсем ожиданно, что Гроз­ный внесен в каталог святых.». [...]

Ко всему этому стоило бы прибавить известные изо­бражения Царя Иоанна Васильевича с нимбом (в Собо­рах Московского Кремля, в Грановитой палате, в Ново­спасском монастыре, в алтарной части Успенского Со­бора Свияжского Успенского Пресвятой Богородицы мужского монастыря, и тд.) [...] (Есть и ныне храмы, по­мимо Кремлевских, где сохранились фрески Государя с нимбом. Написание фресок глубоко традиционно; есть фрески 19 века, сделанные по указу Царя-Миротворца Александра III, глубоко чтившего Грозного Царя.)

Примечательно, что среди чтителей Царя ИоаннаГрозного были люди святой жизни. Один из них — Святитель Иоанн Шанхайский. [...]

Другой почитательницей Царя Иоанна Васильеви­ча, более того, сторонницей его [общецерковной] кано­низации, была Царица-Мученица Александра Феодоровна. [...]

«Государыня всею душею восприняла каноны не одного лишь Православия. Она глубоко прониклась на­чалами Самодержавия и Народности. Она много чита­ла из истории России 16 и 17 веков, и Россия представ­лялась Ей в образе Московской Руси, с ее безконечнойпреданностию Царю, с ее верою в Царское Самодер­жавие, возносящееся над всеми сословиями и класса­ми и более всего посвящающее себя служению про­стому народу. [...] Примечательно, что в этом случае, Императрица просто следовала за Русским Народом, чутко прислушивалась к сокровенным духовным егочаяниям. Веками на гробницу Царя Иоанна Грозного в Архангельском Соборе простой народ клал свои чело­битные, свято веря в предстательство перед НебеснымЦарем Царя Земного» ²³.

В Архангельском Соборе Московского Кремля хра­нилась шнуровая книга записей чудесной помощи и исцелений по молитвам Святого Царя Иоанна, кото­рая была передана в комиссию по прославлению на Поместный Собор 1917-1918 года. Служивший в Ар­хангельском Соборе до революции Старец протоие­рей Валентин Амфитеатров также очень почитал Госу­даря и строго смотрел за тем, как духовенство относи­лось к цельбоносным и чудотворным мощам Царя, которые почивают в диаконнике алтаря Собора. Есликто-то небрежно задевал облачением гробницу и без благоговения проходил рядом с ней, отец Валентин ставил на поклоны.

По указу Государя Николая Александровича Предсоборным Присутствием готовились материалы к об­щецерковному прославлению на Поместном Соборе 1917—1918 года Царя-Великомученика Иоанна Гроз­ного и Царя-Мученика Павла I, но комиссия по кано­низации святых даже не смогла приступить к работе, по причине произошедшего переворота.

СВЯЩЕННЫЙ СОБОР 1917-1918 года «С Царем или без Царя?»...

Освященному Поместному Собору Русской Пра­вославной Церкви 1917—1918 года не пришлось рас­сматривать вопрос о всецерковном прославлении Пер­вого Помазанника на Русское Царство Царя Иоанна Грозного и Царя-Мученика Павла Петровича, но — пришлось рассматривать на закрытых заседаниях Со­бора «расстрел Николая II».

Священный Собор, получив сообщение о «рас­стреле» Государя Императора Николая 6/19 июля 1918 года, молится и рассуждает: «признавая необходимость совершить от лица Собора в первом же его заседании панихиду по убиенном Рабе Божием бывшем Государе НиколаеII, поставить совершениесей панихиды на повестку и предложить на обсужде­ние частного совещания членов Собора».

Именно с этого момента Церковь должна была сделать выбор пред звериным духом апостасии: про­должать молиться за Царя и вступать в открытую брань с безбожными узурпаторами Царской Власти, иноплеменниками-временщиками, или промолчать...

Сколько слезных молитв, покаянных чувств, горестных предчувствий, опасений, тревог и страха! Страха «иудейска».

Отношение ко Святому Царю Николаю, Царской Власти становится «знамением пререкаемым»... до настоящего дня... Это чисто духовное отношение, ре­лигиозно-мистическое. Как и отношение к мучениче­ской кончине Державных Страдальцев: это не поли­тическое убийство, это — чисто-мистическое жертвоприношение, религиозная месть, о чем свиде­тельствовала вся символика этого злодеяния слуг са­таны.

Архиепископ Аверкий (Таушев) писал: «Это убий­ство было продумано и организовано никем другим, как слугами грядущего антихриста — теми продавши­ми свою душу сатане людьми, которые ведут самую на­пряженную подготовку к скорейшему воцарению в мире врага Христова — антихриста. Они отлично по­нимали, что главное препятствие, стоявшее им на пути, это — Православная Царская Россия. А поэтому надо было уничтожить Россию Православную, устроив наместе ее безбожное богоборческое государство, кото­рое бы постепенно распространило свою власть над всем миром. А для скорейшего и вернейшего уничто­жения России надо было уничтожить Того, Кто был живым символом ее — Царя Православного»...²⁴

Каждый будет поставлен Господом пред выбором: с Царем или без Царя? Возлюбивший Правду Божиюболее всего на свете, духоносный пастырь Николай (Гурьянов), смиренный Царский Архиерей схиепископ Нектарий, всегда был с Царем и со Христом... Он всегда оплакивал Православную Царскую Россию имолился о ниспослании нам прощения за отвержение Царя.

Батюшка Николай всегда повторял: «Царь по нам плачет.. Восшёл на Крест страданий за Россию, ради нас... А мы?!»...Отношение к Царю и Царской Власти Старец счи­тал сугубо важным для спасения души.

На Соборе высказывали разные мнения, они существуют и доныне:

Протоиерей Федор Филоненко:«Я считаю неудоб­ным совершить в настоящее время панихиду по уби­енном бывшем Государе Николае П. Это поставит Со­бор в очень острое отношение к властям. Этим, несо­мненно, воспользуются, чтобы начать жестокое гонение на Православную Церковь. Я признаю, что Церковь должна идти на мученичество, когда это не­обходимо, но вызывать это мученичество намеренно Церковь не должна».

Мирянин А.Б. Васильев: «Ядумаю, что в этом во­просе Собор должен не политиканствовать, а следо­вать велению христианской совести и долга. [...] Если мы этого не сделаем, то введем в соблазн многие мил­лионы православного русского народа и дадим основа­ние к упрекам: «Ваша Церковь служит власти, покло­няется силе; раньше, когда бывший Царь был у власти, вы Его славословили, а теперь, когда этот человек в мо­гиле, когда сила и власть в других руках, вы не хотите даже помолиться об упокоении Его души».

Генерал от инфантарии Артамонов Л.К.: «Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь мог с осуждениемотнеститсь к молитве за Помазанника Божия. [...] Я земно кланяюсь Вам, Святейший Отец, [Патриар­ху Тихону], за то, что вы оправдали надежды всех нас — верующих православных христиан и русских людей».

Кандидат богословия В.Б. Богданович:«... Мы долж­ны заботиться не о том, чтобы не задеть чувства груп­пы людей, стоящих у власти, а о том, чтобы не оскор­бить чувств миллионов русского народа. Если мы не со­вершим моления об убиенном, то не сказали бы они, что мы из трусости не пожелали исполнить своего хри­стианского долга».

Член Высшего Церковного совета Раевский СМ.: «Не вызовем ли мы нареканий за то, что Собор посту­пил, не скажу преступно, но неосторожно. Ваше Свя­тейшество, вы готовы и пойдете на подвиг. Но к чему этот подвиг, когда существование Собора важнее под­вига».

Епископ Василий (Зеленцов):«Конечно, существо­вание нашего Собора дороже личного подвига. Но есть вещь дороже самого Собора — это Правда Божия. Са­мый Собор должен существовать ради этой Правды. [...] Убиенный бывший Царь для Церкви есть Помазанник Божий, и я буду говорить только с этой Церковной точ­ки зрения, совершенно забывая о всякой политике. От­ставной бывший Царь есть Помазанник Божий и так Он остается и после своего отречения от власти, ибо по­мазание с него не снято. Мы должны судить о Нем как о Помазаннике. Мы служили панихиду, когда убивалисвященников или архиереев — этих помазанников наиерархическое служение. Но вот убивается Великий Помазанник другого рода Благодати, убивается безза­конно, и мы теперь решаем, нужно ли служить по Нем панихиду. Двух мнений здесь быть не может». [...]

Торговый приказчик Рубцов Б.Г.:«Нам, мне кажет­ся, не нужно становиться на скользкую почву политических демонстраций. Это не дело Собора распи­сываться под словами Святейшего Патриарха. Это от­зовется впоследствии скорбным эхом. Я не разделяю взгляда, высказанного Святейшим Патриархом. Пусть Святейший Патриарх взял на свою совесть обличение убийства бывшего Императора, но Священный Собор не должен идти к политической демонстрации. Я умы­ваю руки от этой вредной демонстрации».

Кандидат богословия Б.К. Иеделъский: «Я, конечно, учитываю, что вследствие нашего выступления могут увеличиться злоба и ненависть против Церкви, увели­чится число жертв жестокости, число свяшенномучеников всех рангов, но этот момент пройдет. И мы должны приветствовать в речи Святейшего Патриархане только великое героическое деяние, но отраднейший акт пробуждения христианской совести. Но нам говорят, что надо протестовать вообще против со­вершающихся ныне убийств и жестокостей. Это ужесделано Священным Собором, который еще в про­шлом году возвысил свой голос против жестоких дея­ний правительственной власти и осудил совершаемые ею насилия. Но если раньше подобного рода обличе­ния проходили без внимания и не оставляли глубокого неизгладимого следа в душе тех, к кому они обраща­лись, то это лишь потому, что тогда еще не соверши­лось того, что произошло теперь.

Некогда великая Россия опозорена. Святая Русь отреклась от всего священного, Россия раскрестилась, Россия покрылась позором всяких низких измен и от­речений. Но теперь, наконец, можно сказать, что за этим позором и отречением все же просиявает ее древний священный лик. И поистине вдохновенно сказал князь Трубецкой, что Святейший Патриарх через свое мужественное слово достойным образом при­общается к сонму великих Иерархов Русской Церкви: Патриарха Гермогена и Митрополита Филиппа, и про­явление христианского мужества Его Святейшества не может не пробудить усыпленную доселе религиозную совесть народных масс И вот, если Священный Собор объединится с Патриархом, и в полном единодушии сним произнесет слова осуждения тому, что осуждено им, то все почувствуют, что жив еще Бог в сердце Рос­сии, что просыпается христианская совесть, что рано считать наше православие погибшим, что еще рано они издают свои безбожные декреты и, проливая кровь мучеников, льстят себя надеждой на скорую по­беду. А если эта кровь будет еще пролита, то мы повто­рим известные всем слова: «Кровь христиан есть семя христианства, и она принесет свой плод», и падшая Россия, пройдя через ужасы своей теперешней Голго­фы, снова воскреснет, а мы, свидетели духовного тор­жества над злыми силами, скажем тогда: «Да воскрес­нет Бог, и расточатся враги Его».

Протоиерей А.Б. Сидоров: «Меня тоже вызвала сюда речь первого оратора. Я понимаю, что Священ­ный Собор является выразителем мыслей и чувств пра­вославного населения, и посему должен возвысить свой голос против убийства бывшего Государя. Ведь православное население видело в Николае IIПомазан­ника Божия и внимательно следило за Его судьбой. Итеперь такое зверское отношение к Нему со стороны Уральского совдепа встревожило умы населения, и онос нетерпением ждет, как отнесется к этому событию Священный Собор. И мы должны отнестись к этому факту так же, как Святейший Патриарх. Мы должны радоваться решимости Патриарха, который мужественно сказал всю правду, обличил преступление прави­тельственной власти, открыто заявил, что эта власть поступила против Божественных законов. Мы, со сво­ей стороны, должны твердо и во всеуслышание повто­рить, что убийство Николая II, совершенное без суда ибез указания вины, дышит гнусною несправедливо­стью. Да и вообще мы должны смело говорить от Со­бора и обличать все действия нынешнего правительст­ва, которые направлены против Веры Христовой. И здесь мы должны коснуться также и отношения к Церкви со стороны органов правительства на местах.Вместе с обличением известного постановления цен­трального исполнительного комитета, мы должны по­требовать от этого комитета, чтобы на местах все пре­следования против духовенства и членов Церкви не были безпочвенны, а непременно были обоснованы на решении гласного суда. Кроме того, я прошу Священ­ный Собор не оставаться глухим к походам советскихгазет против религии. Прочтите только № 4 вечерней Красной Газеты... она наполнена самыми возмути­тельными кощунственными суждениями о Боге, о Пресвятой Богородице и вообще о Вере. И мы, конеч­но, должны выступить против таких гнусных деяний иписаний, и это будет не политическая борьба, не поли­тическая демонстрация, а защита Веры и Церкви Хри­стовой».

Протоиерей Павел Дахостский:«Я выпросил себеслово, чтобы познакомить в нем в кратких словах с тем, о чем теперь со вчерашнего дня очень много го­ворят в Москве. И если многие знают и говорят, то и члены Собора должны знать это и обстоятельно поду­мать. Дело в том, что вчера Святейший Патриарх в Ка­занском Соборе совершал Литургию, и, после Евангелия, выступил со словом, которое он произнес экс­промтом. Это слово, с разрешения Его Святейшества, я записал. Вот с ним-то я и познакомлю вас.

«Блаженни слышащий Слово Божие и хранящий е» (Лк. 11, 28)

Эти слова, сейчас прочитанные в Святом Еванге­лии, сказаны Иисусом Христом тогда, когда одна жен­щина из народа в порыве священного восторга от Его проповеди воскликнула: «Блаженно чрево, носившее Тебя и сосцы, Тебя питавшие» (Лк. 11,27), т.е. счастли­ва Мать, родившая и воспитавшая Такого Сына. Гос­подь, поставлявший в таких случаях родство духовное выше телесного (Мф. 12, 46—50), отвечает ей: «Бла­женни слышащий Слово Божие и хранящий е», т.е. больше чем родные Мне по плоти, счастливы те, кото­рые близки Мне по духу, которые слушают Мои слова и хранят их, живут так, как Я учу словами жить. Значитсчастье, блаженство наше заключается в соблюдении нами Слова Божия, в воплощении в наших делах Заве­тов Господних. Эту истину твердо помнили наши пред­ки. Правда, и они, как все люди, отступали от Господа,но умели искренно сознавать, что это грех, и умели в этом каяться. А вот мы, к скорби и стыду нашему, до­жили до такого времени, когда явное нарушение Запо­ведей Божиих уже не только не признается грехом, но оправдывается как нечто законное.

Так, на днях, совершилось ужасное дело: расстре­лян бывший Государь Николай Александрович по по­становлению Уральского областного совета рабочих исолдатских депутатов, и высшее наше правительст­во — исполнительный комитет — одобрил это и при­знал законным. Но наша христианская совесть, руководствуясь Словом Божиим, не может согласиться с этим. Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осу­дить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его. Не бу­дем здесь оценивать и судить дела бывшего Государя: безпристрастный суд над ним принадлежит истории, аОн теперь предстоит пред нелицеприятным Судом Божиим, но мы знаем, что Он, отрекаясь от Престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней.Он мог бы после отречения найти Себе безопасность исравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ни­чего не предпринимал для улучшения своего положе­ния, безропотно покорился судьбе... И вдруг Он приго­варивается к расстрелу где-то в глубине России неболь­шой кучкой людей не за какую-нибудь вину, а за то только, что Его будто бы кто-то хотел похитить. При­каз этот приводят в исполнение и это деяние — уже после расстрела — одобряется высшею властью.

Наша совесть примириться с этим не может, и мы должны во всеуслышание заявить об этом как хри­стиане, как сыны Церкви. Пусть за это называют нас контрреволюционерами, пусть заключают в тюрьмы, пусть нас расстреливают. Мы готовы все это претер­петь в уповании, что к нам будут отнесены Слова Спа­сителя нашего: «Блаженни слышащий Слово Божие и хранящий е».

Вот слово, произнесенное Его Святейшеством, мною записанное, просмотренное и одобренное Свя­тейшим Патриархом. Я наблюдал, какое впечатление производило оно на народ. Его Святейшество говорил с волнением. К сожалению, его слушали не все, но мнепоказалось, как показалось и другим, что те, которыеслышали, почувствовали какое-то облегчение от соз­нания, что заговорили те, кому следует говорить и бу­дить совесть. Правда, на улицах говорят различно, не­которые злорадствуют и одобряют убийство, но ве­рующие будут чувствовать себя смущенными. Вчера, без всякой связи со словом Святейшего Патриарха, вХраме Христа Спасителя совершалась панихида. В храме Святителя Спиридона по требованию народапанихида совершена дважды. Народ ждет, что мы как представители и носители христианской совес­ти присоединимся не к тем, кто убивает и одобряетубийство, а к тем, кто осуждает убийство».

Патриарх Тихон: «Сейчас Собор исполнил свой священный долг — помолился об упокоении души быв­шего Государя Николая И. Собор благословляет архи­пастырей и пастырей молиться о сем на молебнах»²⁵.

По сути, от полноты Собора, Святейший Патри­арх Тихон благословляет «архипастырей и пастырей молиться о сем на молебнах», а молебны, как всем из­вестно, в Церкви служат угодникам Божиим, Святым.

Русская Церковь в 1918 году признала соборно свя­тость Царственных Страдальцев, умученных от бо­гоборцев-иноверцев, и засвидетельствовала это на Со­боре. (Вспомним, что Батюшка Николай всегда гово­рил, что Царственные Мученики уже прославлены, духоносный пастырь открывал нам полноту Истины, только не все слышали его слово, как не услышанным остался многими и Святейший Патриарх Тихон).

Дальнейшее существование всей Церкви, всего ду­ховенства, монашествующих и мирян, было восхождением на Крестные Страдания вослед Царственным Мученикам. Это — путь Церкви в мире, во зле лежа­щем. Подлинная власть Церкви Христовой — Церковь гонимая.

«...Только с разгромом Собора, — писал архиманд­рит Константин (Зайцев), — на его последнем, уже тайном, совещании, ликвидационном, 2/15 августа 1918 года, оказалась возвещенной Истина — для тех, кто способен ее воспринять в разрез с господствующейЛожью. Два положения, определяющих сознание Рус­ского Православия, получили ясную формулировку.

Во-первых, Церковь отказывается от каких-либо суждений о своем будущем, почему в силе полной ос­тается только вопрос о верности Церкви в ее исходной преемственности.

Во-вторых, не имеет Церковь суждения примени­тельно к современности и о гражданском сознании русского человека, и требует Церковь от каждого рус­ского человека только одно: не действовать во вред ис­тинной Церкви.

Другими словами, Церковь, оставаясь в своей ис­ходной преемственной подлинности, отчуждает себя от вновь возникающего мира, а от русского право­славного человека, таким желающего оставаться, требует только одного: осознания себя в верности Церкви именно этой, исходной, в своей преемствен­ности сохранившейся и принципиально отчуждившейся от современного мира. Пред нами идеология катакомбная!»²⁶

Часть духовенства и мирян избрали путь вынуж­денных уступок и компромиссов.

«Еще Святитель Тихон «мучился вопросом: «До­коле можно уступать безбожной власти?» Где та грань, когда благо Церкви он обязан поставить выше благополучия своего народа, выше человеческой жиз­ни, притом не своей — жизни верных ему православ­ных чад?

Незадолго до кончины Патриарх поведал о своих тяжелых раздумьях первому кандидату в Местоблю­стители Патриаршего Престола Митрополиту Казан­скому и Свияжскому Кириллу.

— Ваше Святейшество, — ответил только что вер­нувшийся из заточения Митрополит, — о нас, архиере­ях, не думайте, мы теперь только и годны на тюрьмы. [...]

В другой раз, в беседе с тюремным врачом Жижиленко, будущим Епископом Максимом, Патриарх гово­рил о своих мученических сомнениях в пользе дальней­ших уступок советской власти. Делая эти уступки, он убеждался, что предел требований советской власти лежит за пределами верности Христу и Церкви..» ²⁷

В 1991 году, Патриарх Московский Алексий II подведет некоторый итог существования Церкви на пути выполнения требований со стороны государства,имея отсчетом Декларацию Митрополита Сергия 1927 года: «Надо признать, что Декларация не ставитЦерковь в «правильное» отношение к государству, а напротив, уничтожает ту дистанцию, которая даже в демократическом обществе должна быть между госу­дарством и Церковью — чтобы государство не дышалона Церковь и не заражало ее своим дыханием, духом принудительности и безмолвности.

Декларация — это тяжелая страница в нашей ис­тории. Но она есть, и вырвать из истории ее нельзя. Люди более безпристрастные, чем мы, вынесут когда-нибудь свое суждение о том, насколько неизбежно было ее принятие тогда. Но сегодня мы вполне в состоя­нии заявить, что не эта Декларация лежит в основе се­годняшних отношений Церкви и государства, [...]

Мы не спешили на словах отказываться от нее, по­ка на деле, в жизни не смогли занять действительно не­зависимую позицию. За этот год [1991], я считаю, мы реально смогли выйти из-под навязчивой опеки госу­дарства, и потому теперь, имея как факт нашу дистанцированность от него, мы имеем нравственное право сказать, что Декларация Митрополита Сергия в целом ушла в прошлое и что мы не руководствуемся ею...» ²⁸

«Я верю — из крови, из слез и огня

Мы встанем, былое безумье гоня,

И Русью Святой будет править, как встарь,

Помазанник Божий — исконный наш Царь»

Первый духовный урок, полученный от Батюшки, заключался в простых, емких, как заповедь, словах его святой души: «Кто любит Царя и Россию, тот любит Бога».

«Если человек не любит Царя и Россию, он никогда искренно не полюбит Бога. Это будет лукавая ложь».

Еще Батюшка говорил: «Россия не поднимется, по­ка не осознает, кто был наш Русский Царь Николай!»

«Вы задумайтесь, — напоминал Старец, — у нас на Руси Царя называют Батюшкой-Царем, отцом... А кого величают «батюшкой, отцом»? — Священника! Так обращаются к духовному лицу, к духовенству. Царь — личность и лицо духовное!»

Все служение наше Батюшке Николаю было слу­жением Святым Царственным Мученикам, поскольку молитвенное дыхание Старца было неотделимо от Их мучений и страданий. Что бы ни происходило в Церкви, России, в его жизни, в нашей жизни, какие бы скорби ни приводили к нему людей, он всегда направ­лял ум и сердце притекающих к нему за помощию к святым Страдальцам Царственным. Боль, неприят­ность, беда, — Батюшка утешит, вразумит и непремен­но напомнит: «А Вы посмотрите на Государя! Как Ему было тяжело!» И непременно скажет: «И чем Ему от­платили за все, что Он сделал для нас?! Царь по нам плачет, а мы о Нем и не думаем». Старец взращивал внаших душах искреннее чувство покаяния за невер­ность русского народа Царю, открывал сердца для по­нимания соборного греха измены Помазаннику Божию и пониманию христоподобной, искупительной жертвы Святого Царя-Мученика Николая.

«Без истинного покаяния нет истинного прослав­ления Царя, — говорил Батюшка. — Господь не дарует России Царя, пока не покаемся истинно за то, что до­пустили очернить и ритуально умучить Царскую Се­мью иноверцам. Должно быть духовное осознание».

«Особая красота в Царе, духовная красота, — про­стота и смирение».

«Царь Николай не расставался с молитвой Иису­совой: она Его хранила от бед и напастей».

«Господь дарует России Царя только после глубо­кого всеобщего покаяния».

«Святой Царь не отрекался, на нем нет греха отре­чения. Он поступил как истинный христианин, сми­ренный Помазанник Божий. Ему надо в ножки покло­ниться за Его милость к нам, грешным. Не Он отрекся,а Его отвергли».

«Надо всем просить Святого Царя-Мученика Ни­колая, чтобы не было войны в мире».

«Над Россией постоянно нависает меч страшной войны, и только молитва Святого Царя Николая отводит гнев Божий, — говорил Батюшка. — Надо про­сить Царя, чтобы не было войны. Он любит и жалеет Россию. Если бы вы знали, как Он там плачет за нас!»

В 1999 году говорил: «Бедная Россия! Сколько она терпит! Начали с Сербии, чтобы затянуть благочести­вую Россию... Вот, мои драгоценные, что означает сей­час святое слово Сербия — Сер-бия: бьют их... Мир наш грешный, конечно, заслужил войну... Но вот хра­мы восстанавливаются, Божественная Литургия совер­шается, Евангелие проповедуется... Господь помилует! Надо всем просить Святого Царя-Мученика Николая, чтобы не было войны в мире. Он любит и жалеет Рос­сию и умоляет Господа за всех и за весь мир. Царь по нам плачет, а народ о Нем и не думает!»

Батюшка говорил, что с 4/17 июля 1918 года на­висла тьма над любимой, родной Отчизной. Палачи с клеймом проклятия на челе распяли на Кресте СвятуюРусь, источив Священную Царскую кровь. Зверски умучена вся Святая Царская Семья с верными, не ос­тавившими Их подданными. Враг стал глумиться над Россией, Россией Царей и Христа...

В 2001 году Батюшка сказал: «Сатана скачет впри­прыжку, кругом бесы... Надо молиться, поститься и каяться». Пред своим блаженным переходом в Веч­ность, он благословил издать большим тиражом люби­мую келейную икону «Страшный Суд Божий» и про­сил, чтобы она была в каждом Храме. Также благосло­вил допечатать книгу «Страшный Суд Божий. Видение Григория, ученика святого и богоносного от­ца нашего Василия Нового Цареградского», вышед­шую, по молитвам Батюшки, во множестве изданий. Он сказал: «Именно так будет проходить Страшный Суд Божий. Надо, чтобы эта книга была у каждого че­ловека на земле».

ПЛАЧ ЦАРСКОГО АРХИЕРЕЯ

Батюшка в наших беседах не раз обращался к тяж­кому греху, сотворенному в отношении Царя и Цар­ской Власти. Он напоминал, что причастность к нему не останется в очах Божиих неотмщенной, если чело­век не покается; скорбел, что многие говорят, что онине повинны в убийстве Царя, а унижают и злословят Его святое имя и поныне, не разумевая, что это тягчай­ший грех, и многие не думают даже о покаянии. «От такого непонимания и нераскаяния — не исцеляются раны на теле России», — говорил Старец. — Царь Ни­колай был высочайшим образом благочестия и полнойпреданности Воли Божией, Он хранил Русь и сознавал всю ответственность перед Богом. Почитайте, что от­крыто было прозорливцу монаху Авелю о святом Царе и о нашей страдалице Руси».

Плач вещего инока

Прозорливый монах Авель, на коем явно почивалаблагодать Божия, был вызван к Императору Павлу Петровичу для откровенной беседы о судьбах Царевых и судьбах Державы Русской:

« — О судьбе же Державы Российской было в мо­литве откровение мне о трех лютых игах: татарском, польском и грядущем еще — жидовском.

— Что? Святая Русь под игом жидовским? Не быть

сему вовеки! — гневно нахмурился Император Павел Петрович. — Пустое болтаешь, черноризец...

— А где татары, Ваше Императорское Величество? Где поляки? И с игом жидовским то же будет. О том непечалься, Батюшка-Царь: христоубийцы понесут свое...

— Что ждет преемника Моего, Цесаревича Алек­сандра?

— Француз Москву при Нем спалит, а Он Париж у него заберет и Благословенным наречется. Но тяжек покажется Ему венец Царский, и подвиг Царского слу­жения заменит Он подвигом поста и молитвы, и пра­ведным будет в очах Божиих...

— А кто наследует Императору Александру?

— Сын Твой Николай...

— Как? У Александра не будет сына. Тогда Цесаре­вич Константин...

— Константин царствовать не восхочет, памятуя судьбу Твою... Начало же царствования Сына Твоего Николая бунтом вольтерьянским зачнется, и сие будет семя злотворное, семя пагубное для России, кабы не благодать Божия, Россию покрывающая. Через сто летпосле того оскудеет Дом Пресвятыя Богородицы, в мерзость запустения Держава Российская обратится.

— После Сына Моего Николая на Престоле Рос­сийском кто будет?

— Внук Твой, Александр Вторый, Царем-Освобо­дителем преднареченный. Твой замысел исполнит — крестьян освободит, а потом турок побьет и славянам тоже свободу даст от ига неверного. Не простят жиды Ему великих деяний, охоту на Него начнут, убьют сре­ди дня ясного, в столице верноподданной отщепенскими руками. Как и Ты, подвиг служения своего запечат­леет Он кровью Царственною...

— Тогда-то и начнется тобою реченное иго жидов­ское?

— Нет еще. Царю-Освободителю наследует Царь-Миротворец, Сын Его, а Твой правнук, Александр Тре­тий. Славно будет царствование Его. Осадит крамолу окаянную, мир и порядок наведет Он. — Кому передаст Он Наследие Царское?

— Николаю Второму — Святому Царю, Иову Мно­гострадальному подобному. На венец терновый сменит Он корону Царскую, предан будет народом Своим; как некогда Сын Божий. Война будет, великая война, миро­вая... По воздуху люди, как птицы летать будут, под во­дою, как рыбы плавать, серою зловонной друг друга ис­треблять начнут. Измена же будет расти и умножаться. Накануне победы рухнет Трон Царский. Кровь и слезы напоят сырую землю. Мужик с топором возьмет в безу­мии власть, и наступит воистину казнь египетская...

Горько зарыдал вещий Авель и сквозь слезы тихо продолжал: «А потом будет жид скорпионом бичевать Землю Русскую, грабить Святыни ее, закрывать Церк­ви Божий, казнить лучших людей русских. Сие есть по­пущение Божие, гнев Господень за отречение России от Святого Царя. О Нем свидетельствует Писание. Псалмы девятнадцатый, двадцатый и девяностый от­крыли мне всю судьбу Его.

«Ныне познах, яко спасе Господь Христа Своего, услышит Его с Небесе Святаго Своего, в силах, спасе­ние десницы Его».

«Еелия слава его спасением 'Твоим, славу и велелепие возложиши на него».

«С ним есмъ в скорби, изму его, и прославлю его, долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое» (Пс. 19, 7; 20, 6; 90,15-16).

Живый в помощи Вышняго, возсядет Он на Пре­столе Славы. А брат Его Царственный — сей есть тот, окотором открыто Пророку Даниилу: «И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего...» (Дан, 12,1).

Свершатся надежды русские. На Софии, в Царь-граде, воссияет Крест Православный, дымом фимиамаи молитв наполнится Святая Русь и процветет, аки крин небесный.......

В глазах Авеля Вещего горел пророческий огонь не­здешней силы. Вот упал на него один из закатных лучей солнца, и в диске света пророчество его вставало в не­преложной истине. Император Павел Петрович глубо­ко задумался. Неподвижно стоял Авель. Между Монар­хом и иноком протянулись молчаливые незримые нити.

Император Павел Петрович поднял голову, и в гла­зах Его, устремленных вдаль, как бы через завесу гряду­щего, отразились глубокие царские переживания.

— Ты говоришь, что иго жидовское нависнет над моей Россией лет через сто. Прадед мой, Петр Вели­кий, о судьбе моей рек то же, что и ты. Почитаю и я заблаго о всем, что ныне прорек мне о потомке Моем Николае Втором предварить Его, дабы пред Ним от­крылась Книга Судеб. Да ведает праправнук: Свой Кре­стный Путь, славу страстей и долготерпения Своего...Запечатлей же, преподобный отец, реченное тобою, изложи все письменно, Я же вложу предсказание твоев нарочитый ларец, положу Мою печать, и до прапра­внука Моего писание твое будет нерушимо хранитьсяздесь, в кабинете Гатчинского Дворца Моего. Иди, Авель, и молись неустанно в келлии своей о Мне, Роде Моем и счастии нашей Державы.

И, вложив представленное писание Авелево в кон­верт, на оном собственноручно начертать соизволил:

«Вскрыть Потомку Нашему в столетний день Мо­ей кончины».

11 марта 1901 года, в столетнюю годовщину муче­нической кончины Державного Прапрадеда Своего, блаженной памяти Императора Павла Петровича, по­сле заупокойной Литургии в Петропавловском собореу Его гробницы, Государь Император Николай Александрович в сопровождении министра Императорско­го двора генерал-адъютанта барона Фредерикса (вско­ре пожалованного графским титулом) и других лиц Свиты, изволил прибыть в Гатчинский Дворец для ис­полнения воли Своего в Бозе почивающего предка.

Умилительна была панихида. Петропавловский со­бор был полон молящихся. Не только сверкало здесь шитье мундиров, присутствовали не только сановныелица. Тут были во множестве и мужицкие сермяги, и простые платки, а гробница Императора Павла Пет­ровича была вся в свечах и живых цветах. Эти свечи,эти цветы были от верующих в чудесную помощь и предстательство почившего Царя за потомков своих и весь народ русский. Воочию сбылось предсказание ве­щего Авеля, что народ будет особо чтить намять Царя-Мученика и притекать будет к Гробнице Его, прося за­ступничества, прося о смягчении сердец неправедных и жестоких.

Государь Император вскрыл ларец и несколько раз прочитал сказание Авеля Вещего о судьбе Своей и Рос­сии. Он уже знал свою терновую судьбу, знал, что неда­ром родился в день Иова Многострадального. Знал, как много придется Ему вынести на Своих державных пле­чах, знал про близ грядущие кровавые войны, смуту и великие потрясения Государства Российского. Его сердце чуяло и тот проклятый черный год, когда Он бу­дет обманут, предан и оставлен всеми...»²⁹.

Молился праведный Старец Николай, чтобы на­род наш воспринял предреченное и открытое Госпо­дом вещему монаху-прозорливцу Авелю о судьбах и бедах России, о том иге страшном жидовском, кото­рое полонило землю, и о мученической жертвенной любви Царя Николая, восшедшего на Крест, дабы пало это последнее иго на Руси Святой.

Царские Дни 1998 года на Острове

В Царские Дни 16-17 июля 1998 года на Острове, в Никольском храме Батюшки Николая произошло знаменательное для церковной жизни событие, отра­жающие все наши беды церковные, а значит, и отече­ственные. В тот год Святейший Патриарх и Священ­ный Синод обратились с Посланием к 80-летию убие­ния Императора Николая Второго и Его Семьи: провести всенародное, всецерковное покаяние по всемЕпархиям в грехе измены Царю, лежащем на народ­ной совести. Слово Святейшего, Постановление Сино­да было напечатано в «Русском Вестнике», «Руси Дер­жавной» и, естественно, было разослано настоятелям монастырей и храмов через Правящих Архиереев. Гос­подь ожидал наших теплых молитв и покаянных слезза восстание и мятеж против своего Тишайшего и Смиреннейшего Царя. Уповал на это и Праведный Старец...

К тому времени Батюшка Николай уже не служил в храме (с 8.01.1998). На его место были назначены два новых священнослужителя. Они прибыли из Псково-Печерского монастыря, чтобы заменить отстраненно­го Патриархом предыдущего клирика, а Батюшка, за послушание сложившейся в Псковской Епархии «об­становке», «принимал автобусы и мазал маслом», покабыли силы. «Истинный монах, — пишет Иосиф Исихаст, — это произведение Святого Духа»... Таковым был Старец Николай.

Он смиренно принял на свою святительскую главу скорби и гонения от духа нового времени, апостасийного времени. Новое духовенство вело себя по-новому: они считали Батюшку «своим прихожанином», слова и благословения убеленного сединами Старца никак не сочетались с современным понятием о послушании. Приехавшие отцы, к тому же, находились на послуша­нии у иных наставников и подчинялись им.

«Все искусственное и обыкновенное», — как гово­рил Иосиф Исихаст.

Нам, всем, молодым, да и не очень молодым, нужно было падать в ноги подвижнику святому, Старцу Ни­колаю, и просить его духовной помощи. Все мы, без ис­ключения, «подобно нежному росточку, нуждаемся в духовной мудрости и чистой истине», нашим душам необходим чистый свет, а сердцу — глубокие надрезы, чтобы вытек гной заблуждений, самочиния и страстей. У Старца было духовное орудие помочь каждому — смирение, а поскольку смирение — это Истина, он об­ладал высшими духовными дарованиями, ибо Старец Николай был Богонаученный, подобно Антонию Вели­кому, Преподобной Марии Египетской, Святому Онуфрию Великому, Макарию Великому. Господь ук­расил Старца всем необходимым для нашего спасения,особенно для монахов... Но враг посеял свои плеве­лы — и они взошли: новое духовенство позволило пло­хим помыслам пустить корни в себе. У Батюшки свое — старинное, царское, русское, святоотеческое,древнее, с любовию ко всем, тихое, неспешное, сокро­венное, немногословное, неофициальное; у новых кли­риков, — свой новый, административный закон, кото­рый всегда прав и которого они строго держались и не­укоснительно исполняли, требуя ото всех послушаниясебе и своему рассудочному закону, отвергающему жизнь сердца. С такими мерками понять Старца они не могли.

Батюшка несколько раз обращался к присланным служить вместо него новым клирикам с тем, чтобы они провели соборное Покаяние в храме на Острове. Каково же было огорчение Батюшки, когда он столкнулся с решительным и сознательным отказом! Он убеждал, уговаривал, просил хотя бы зачесть Послание Святей­шего и Синода, — но тщетно! В ответ на просьбу Стар­ца покаяться соборно, он услышал слова, что Святей­ший будет служить, его Послание передадут по телеви­дению, и все, кто хотят, могут посмотреть телевизор. Изумленный Старец сказал в ответ на это: «Мои драго­ценные, надо именно в Храме: пусть иконки послуша­ют наше покаяние»...

Старец просит покаяться пред иконками в Храме Божием...

Новое духовенство предлагает посмотреть телеви­зор и послушать, как Святейший будет читать Посла­ние...

Соборного Покаяния в Храме не допустили новые клирики...

Они начали чтение, предварив словами: «Мы не хо­тели читать это Послание о Царе, но нас заставили...» Зачитав несколько фраз из Послания, служащий иеро­монах перешел к обвинительной речи в лицо Русскому Народу...

На панихиде по Царской Семье священнослужи­тели «про себя», почти шепотом, произносили Их свя­тые имена, без благословенных, всеми чаемых слов: «Мученики Царь, Царица, Царевич», просто мирские имена: «Николай, Александра, Алексий», и ни слова (!)о Их Царственных мученических страданиях за Русь... Народ тихо стоял в храме, взывая к Правосудию Божию... Русский Народ страдал за своего Царя... Стра­дал Старец Николай, что вновь над нашей землей, на­шим Островом Православия пронесся вихрь материа­лизма и послушного администрирования... Но Русскому Народу, как писал царский служка Сергей Бехтеев: «...богатому в убожестве своем и сильному безсилием своим — не надо ни лукавых мудрований, ни циркулярных предписаний, он верует. Крепко верит он в силу и могущество Божие, и по великой вере его кресты и купола церквей обновляются и покрываютсядивно сверкающим золотом, ограбленные раздетые иконы снова сияют новым чудодейственным блеском и невиданными красками; хромые ходят, слепые про­зревают, прокаженные очищаются и мертвые воскре­сают, потому что блаженные русские люди не сомне­ваются во Христе своем».

Русские люди не сомневаются в Царе своем...

«Царь грядет!» — укреплял нас духоносный Старец

Мы веруем, что не одиноки на крестном пути, что рядом с нами наш Царь-Батюшка, Страдалец и Пе­чальник за нашу Землю и Церковь, наш Заступник и неустанный о нас ко Господу Молитвенник. В этой ве­ре укреплял нас Старец Николай. Он говорил, что Царь слышит все наши молитвы и просьбы и притека­ет на помощь. Он, смиренный и благостный Хозяин Русской Земли, ведает наши сердца и скорби...

Господь оставил нам покаяние для нашего спасе­ния: если бы не было покаяния, никто бы не мог спа­стись. Батюшка скорбел, что в Храме, в Божьем храмене было Службы Святым Царственным Мученикам, где бы могли все соединиться — и Церковь Небесная, и Церковь Земная в молитве ко Господу, Божией Ма­тери и Царю о спасении России.

Воистину, пророческие слова великого Старца-прозорливца Николая: «Царь по нам плачет, а мы о Нем и не думаем»... Батюшка сокрушался: «Спит на­род, спит духовенство... Царь — Неповинный Страда­лец за Русский Престол, врученный Ему Господом, Царь — Хранитель и Хозяин Руси дорогой... Как умучили Святого Избранника — вся Россия покрылась безчетными крестами, и страдает, и мучается, пока не проснется и не опомнится... Царь ушел, простив всех нас, и мы должны просить у Него и у Господа проще­ния... Царь-Батюшка Николай очень, очень любил Рус­ский Народ...»

Скорбь Старца была столь глубокой, что он, после всего случившегося, вышел из келлии и подошел к стол­бу напротив его дома и несколько раз коснулся тихо лбом, сказав: «Лучше со столбом разговаривать, чем с такими священниками»... Когда один из иеромонахов, после панихиды по Царской Семье пришел к Батюшке на благословение, Старец взял у него из рук Служебник, со словами: «Вам он не нужен. Это — мой!»

В келлии он плакал: «Господи! Что это?! Надо было покаяться! А как надо каяться в Церкви? — Служить Литургию, просить, умолять Господа, и всем идти с мо­литвой на покаяние, исповедь... Сказать: согрешили против смиреннейшего и кротчайшего Царя... Госпо­ди, прости и помоги исстрадавшемуся Русскому Наро­ду!» Усугубило скорбь Старца в тот день состояние природы: вечером, во время Всенощной, 16 июля 1998 года, грозой расщепило ветвистую сорокалетнюю тую,росшую во дворике Старца, которую он привез из Вильнюса. Она украшала своей мягкой зеленью про­странство напротив оконца и радовала взор. Батюшка каждый день благословлял крестным знамением де­ревца и цветы, росшие на его земле. В этом событии Старец узрел знак Божий: «Это за то, что в Царские Дни в нашем Храме не очистили сердца... Если бы лю­ди покаялись, — то поняли бы, что без Царя нет Рос­сии. Прости меня, Господи, я у них выгнанный!»

Царский Архиерей плакал за изгоняемого из Русских Храмов Царя. Плакал, что люди, наущаемые врагом, гонят и гу­бят других людей...

Утешились мы с Батюшкой чтением любимого на­ми Старца Иосифа Исихаста, который, как бы пред­сказывая нашу боль, писал:

«Знаешь ли ты, каково, когда ты не искушаешь — тебя искушают?

Ты не крадешь — у тебя крадут?

Ты благословляешь — тебя проклинают?

Ты милуешь — тебя обижают?

Ты хвалишь — тебя осуждают?

Приходят без причины, чтобы тебя обличить, по­стоянно звать тебя прельщенным — до конца жизни? А ты знаешь, что это не так, как они говорят.

И видишь искушение, которое ими движет.

И, как виновный, ты каешься и плачешь, что ты та­кой и есть...

Поскольку воюют с тобой и они, и ты — воюешь сам с собой, чтобы убедить себя, что так и есть, как го­ворят люди, хотя это не так.

Когда ты видишь, что ты абсолютно прав, и убеж­даешь себя, что ты не прав...

Это искусство из искусств и наука из наук...»³⁰

Божественная наука смирения...

К Царю Святому на поклон

После службы, все притекли от Никольского Хра­ма рукотворного к храму нерукотворному — мило­сердному и любящему Батюшке Николаю. Очень про­стому и близкому... Всем хотелось попечалиться о про­изошедшем в Храме, о страшной несправедливости, причинившей всем верующим боль. Каждый хотел по­делиться своими переживаниями, но Старец, внезапно, радостный вышел с образом Царственных Мучени­ков, осенил всех и благословил срочно встать на «цар­скую молитву»: «Книжечки с Акафистом у вас есть?»... Он начал петь величание Святым Царственным Анге­лам Земли Русской! И вновь засияло Небо! В сердцах воцарилась крепость и надежда, духовная радость и чистота... Никто нас не отлучит от любви к Богу и сво­ему Царю, а молитва принимается Господом на вся­ком месте! С нами Царский Архиерей, истинный пас­тырь Батюшка Николай, полагающий душу свою за овец... Приехавшие к Батюшке на Царские Дни духов­ные чада отошли ко кладбищенским вратам, где тихо, нараспев, стали молиться Царственным Мученикам... Сколько молитв ко Господу вознесено от этих воисти­ну Царских Врат, расписанных Царскими фресками! Со всей земли приезжали к Батюшке и обронили сле­зинку о Царе!..

«И не сдержать волны народной ее испуганным врагам: Россия будет вновь свободной, и мир падет к ее ногам»...

Батюшка смотрел сквозь время в Грядущее, с креп­кой верой на Единого Непобедимого... «Царь гря­дет!» — утешил русский светильник Веры... Он возно­сил молитву Царственным Мученикам, сугубо Царю, ониспослании мира, он желал только мира всем, а не войны. Старец всегда повторял, и его слова вписаны в наши сердца: «Мир на земле — это дар Божий. Гос­подь не посылает войну за молитвы Царя-Мученика Николая. Просите Царя, чтобы не было войны. Нам Господа грешно учить и говорить Ему: «не посылай войну», а Царь Господа умолит..»

Возле Царских Врат горячо молились...

Мы молились Господу и просили, чтобы Он вернулнам Царя, в этом было вера наших сердец, этому учил нас незабвенный Батюшка Николаи, Царский молит­венник.

НАША ВЕРА

Пусть скорбь и гнет царят повсюду,

В сердцах рассеянных людей,

Пусть за Иудой шлют Иуду,

Нам лихолетья буйных дней.

В изгнаньи здесь, и там, в оковах,

В полях Отчизны дорогой,

Неся наш Крест в шипах терновых,

Не будем падать мы душой.

Томясь, молиться будем жарче,

Надеждой пламенной горя;

Чем ночь темней, тем звезды ярче,

Тем ближе светлая заря...

Не век судьбе слепой смеяться

Над нашей русскою бедой;

Не может сердце отказаться

От веры в Промысл благой;

От веры в то, что Он, Пресветлый,

Рассеяв тягостную тьму,

Вернется, радостный и светлый,

Опять к Престолу Своему.

И, всех простив Святой Душою,

Как Самодержец и Отец,

Воздвигнет благостной рукою

Свой Императорский Бенец³¹.

Все молились у Царских Врат, а мы с матушкой Иоанной, коленопреклоненно, несколько раз, по оче­реди, читали в келлии Акафист Царю Великомученику. Батюшка стоял на коленях, опираясь локтями на стул, всякий раз на кондаках и икосах благоговейно кре­стился. Матушка Иоанна сияла от радости, чувствуя несомненное присутствие в келлии Святого Царя. Ба­тюшка подтвердил словами наши предчувствия: «Ис­тинно, Государь сегодня здесь, со всеми нами, на Ост­рове... А ночью Он причастил меня Святых Христовых Тайн...»

Батюшка стал неземным и недосягаемым нашему плотяному разуму. Сердце ощутило, что безсилен враг, воюющий против Царской Руси, безпомощна злоба против Помазанников Божиих, свято верит и почита­ет народ своих пастырей-старцев богодухновенных; ве­ра народная, выстраданная, укрепится покаянием.. Подневолен Народ Русский, но избавлен Царской кро-вию и чает воссоединения со Христом, Русский Народ-Богоносец... Силен дух народный, он обновляется и просветляется...

«Царь грядет!» — молился Старец, и засияли ико­нами Царственными кладбищенские Врата.

«Русь Святая никогда не умирала и не умрет!» — промолвил царственно Царский Архиерей.

Источник http://www.talabsk.ru/book/12-arxierej-nikolaj-guryanovpskovoezerskij.html